Это имя вот уже несколько десятилетий имеет культовое, сакральное значение для российской интеллигенции. Его книги перепечатывались на машинке, распространялись подпольно, перечитывались неоднократно. Имя одного из персонажей Булгакова – Мастер, давно уже стало для нас нарицательным. Мастер, это отстраненность от мира, который во зле лежит, это дух творчества и самостояния души. Тем более, что в романе «Мастер и Маргарита», тема Мастера тесно переплетена с темой Иешуа, то есть Иисуса. Роман этот никогда не был для читателей просто литературой. Он многие годы воспринимался, как текст религиозный, притча, ключ к тайным знаниям и мистическим откровениям.

Не совсем, правда, понятно о какой религии идет речь.

Итак Мастер отстранен от мира и тем интересен. Он пишет роман о другом отстраненном человеке Иешуа Га-Ноцри. В романе, чем меньше в героях физической жизни, тем они совершенней. Иисус (Иешуа) потому совершенен, что физически умирает, задыхается на протяжении всей своей печальной повести. Булгаковский Христос с самого начала такой же страдающий человек как и мастер, заброшенный в этот мир и в смерти чающий найти успокоение.

Обратите внимание на деталь огромной важности, без которой не возможен никакой разговор о религиозности Булгакова. Иешуа-Иисус у него не воскресает. Более того, Булгаков художественными средствами подчеркивает это. Иешуа Га-Ноцри выносят из пещеры (авторская отсылка к той пещере в которой воскрес настоящий Христос) и закапывают в землю вместе с трупами двух разбойников.

Отношение к несовершенству бытия здесь проявляется не только в том, что Иешуа и Мастер почти бесплотны. Вокруг этих бесплотных фигур писатель создает ущербный, ни на что не годный мир, который если для кого и представляет интерес, так это для Воланда с его компанией. Материальное для Булгакова это что-то нечистое, животное, не способно к преображению, и поэтому только в избавлении от него, человек может обрести если не счастье (Булгаков не верит в то, что оно возможно) то по крайней мере покой.

* * *

Но вспомним евангельский сюжет: апостолы после Воскресения собираются в горнице, и когда Христос является им, они боятся его и не могут поверить, что это действительно Он, а не призрак. И тогда Христу приходится с ними сесть за один стол и принять пищу, хотя в этом для него нет никакой необходимости. Таким образом Он надеется убедить учеников в том, что воскрес во плоти Своей, а не явился как дух.

Ведь апостолы, воспитанные в духе ветхозаветных представлений, считали, что явление призраков, обязательно связано с демоническими, инфернальными сферами. По своему они были правы, так как еще не знали, что накануне Господь спустился в преисподнюю и вывел оттуда сынов адамовых. Царствия Небесного для апостолов еще, как бы не существовало. Все загробное по инерции считалось подвластным бесам. И только убедившись, что перед ними живой, воскресший учитель ученики Христа восстали из уныния и стали апостолами новой веры.

Но это только одна сторона вопроса. Господь с великой любовью создавал этот мир, оглянитесь и вы увидите как красивы океанские воды, переплетение ветвей в лесу, тело птицы. Представьте как любовался Бог делом рук своих. И Он создал человека, что подарить ему все это, поделится с ним радостью. Что было дальше мы знаем. Но знаем и то, что Земле не вечно быть станом мятежников. Однажды мы вновь обретем ее. Для того, чтобы это случилось и дал распять себя Христос. И мы не можем не верить в преображение мира после того как Он воскрес из мертвых.

* * *

Верил ли в это Булгаков? Моя задача здесь сводится к обозначению тех религиозных мировоззренческих истоков романа «Мастер и Маргарита», которые сам автор осознавал, но которые выходят за рамки понимания современного читателя. Известна такая точка зрения, что этот роман необходимо преподавать в школе, как очень доходчивую, убедительную апологию христианства. Сам Булгаков, вероятно удивился бы такой трактовке «Мастера и Маргариты». Ведь при создании книги он меньше всего руководствовался евангельским, святоотеческим видением Христа.

Евангельский Христос не имел ничего общего с отстраненным Иешуа у Булгакова. Христос, превращающий воду в вино в Кане Галилейской и Иешуа, для которого мучительно пребывание среди людей – это два не просто разных, а противоположных лица. И речь у Булгакова идет конечно же не о христианстве, а о совершенно другом вероисповедании.

Связь Булгакова со вполне определенным учениями, отличающимся от христианства прослеживается едва ли не с первых страниц романа, с повествования о Иешуа Га-Ноцри. Практика создания собственных евангелий, размышлений на тему Христа существовала, как известно, у гностиков, людей глубоко разочарованных в мире. Ими были написаны многочисленные ложные евангелия – «от Иуды», «от Фомы» и т.п., Иногда эти тексты неплохо смотрятся с литературной точки зрения. Но ожесточенность, отчаяние, самолюбие авторов лишают гностические евангелия той красоты, что свойственна истинно религиозным произведениям. Достаточно сравнить их с книгами Нового Завета, чтобы понять, что такое боговдохновенность, а что безблагодатность. Не удалась создать альтернативное евангелие и Булгакову. Жестоко посмеявшись над дневником Левия Матвея, то есть Евангелием от Матфея, он противопоставил Новому Завету свою, довольно плоскую версию евангельских событий. Но не только форма, но и содержание Булгаковского апокрифа отсылает нас к гностикам.

* * *

Гностики полагали, что исправление несовершенства мира заключается в избавлении человека от его телесности. Что высшая цель нашей жизни умертвление плоти, источника зла. Дело в том, что они верили будто мир создан не Богом, а диаволом. Что Земля не во зле лежит, а сама есть зло. Иное дело дух. Дух наш, они считали, это божественная искра на время заключенная в плен.

Из этой теории, из этого широко распространенного убеждения исходит и Булгаков полагая, что духовное начало в нас всемогуще, а телесное отвратительно: «Боги, боги мои! как грустна вечерняя земля!...Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его».

Казалось бы, что в этом такого. Разве не тому же учит нас и христианство, разве святые отцы не унижали свою плоть, разве не этим же принципом руководствуется и монашество? Нет, далеко не этим. Вспомните как красивы наши монастыри, как прекрасна литургия, какой восторг, даже у нерелигиозного человека, способны вызывать православные иконы. Людям далеким от Церкви кажется, что все это существует для того, чтобы завлекать нас в храмы. Но вдумайтесь, как оскорбительна такая трактовка вопроса. Неужели Андрей Рублев создавая свою Троицу исходил именно из этих ничтожных соображений?! Истинный монах унижая плоть, борется лишь с теми ее качествами, которые она приобрела в результате грехопадения, такими как похоть, например. Борьба же собственно с телом, это великое искушение, это неблагодарность по отношению к Богу, даровавшему нам плоть.

И вот поддавшись этому искушению гностики породили множество ересей, которые рано или поздно перерождались в настоящий сатанизм. Иудеи отвергли Сына и утратили Отца, гностики отвергли Отца, но Сына не обрели. И те и другие пришли в конечном итоге к полному антихристианству. Все современные сатанинские секты восходят именно к гностическим идеям. Дьяволопоклонники, как мы знаем, тоже пытаются бороться со своей телесностью, используя для этого два метода – тотальный аскетизм и безудержный разврат, кому что больше нравится. Обратите внимание, какой культовой фигурой стало для образованной Европы имя развратника Казановы. А ведь основы этого культа лежат не в обычной порочности, а именно в сатанизме, тоже своего рода религии.

Но при чем же здесь Булгаков и при чем Мастер? Они то демонопоклонниками не были. Проблема заключается в том, что как аскет-сатанист является злой пародией на монаха-христианина, так гностицизм, в целом, является очень тонким, соблазнительным извращением христианства. Вдумаемся как интересны, как доходчивы горделивые гностические идеи о противостоянии духа и тела, а в культурном контексте – гения и толпы. Вдумаемся как эти идеи льстят нашему тщеславию и сколь это удобно – не нести ответственности за то, что мы сделали с нашим миром, убедить себя в том, что он изначально испорчен.

Гордыня и нежелание отвечать за что либо, более того, простодушная уверенность, что другие перед ним должны каяться -вот основа трагедии Мастера в булгаковском романе. Булгаков на этом естественно не акцентирует своего внимания. Но проводя параллели между Мастером и Иешуа-Иисусом, он выводит Мастера за те пределы человеческих обязанностей перед Богом, которые как бы актуальны для толпы, но не обязательны для гения.

И здесь нам стоит снова ненадолго отвлечься от романа и обратится к его автору. По свидетельству жены, Булгаков предчувствовал страшную расплату за написание «Мастера и Маргариты», и не со стороны, конечно же, властей земных. Опять-таки из воспоминаний жены мы знаем, что Булгаков считал себя человеком, сопричастным демоническому миру, это тоже кажется странным. Москва 30-х гг., профессия врача, далекая от мистицизма – и вдруг причастность к оккультному.

Если говорить о «Мастере и Маргарите», то мы не много знаем книг, в которых бы столь лестно была изложена антихристианская, гностическая версия жизни Христа. Откуда все это у Булгакова? Ведь он, в отличии от своих поклонников, был хорошо был знаком с историей христианства. И хорошо знаком с антицерковными учениями. То есть у него была возможность выбора. И он выбрал именно антихристианское по сути воззрение на Христа. Что стоит за всем этим?

В первую очередь, конечно, разочарование Булгакова в жизни. Все положительные персонажи книги, их собственно трое Иешуа, Мастер и Понтий Пилат люди далекие от какой-либо жизнерадостности. Если у Пилата для этого есть серьезные духовное причины – он умыл руки в отношении Иисуса, он отдал на растерзание невинного человека, то остальные положительные персонажи омрачены скорее несовершенством бытия. Омрачены вослед за Булгаковым, который глубоко презирая новую власть, тем не менее служил ей, и в лице вождя этой власти был даже признан и высоко оценен.

Иосиф Сталин, этот человек, заменивший для нашей интеллигенции дьявола, как мы знаем, был горячим поклонником Булгакова Мы знаем, что Сталин, восемнадцать, если я не ошибаюсь, раз посмотрел булгаковскую пьесу «Дни Турбиных», что слово «мастер» в его лексиконе имело тот же смысл, что вкладывали в него все последующие поколения булгаковских читателей. Вспомним также, что отношение Сталина к Булгакову носило характер похожий на тот, что у Воланда был по отношению к Мастеру.

Что же привлекало вождя мирового пролетариата в идеях Булгакова? Если говорить о «Днях Турбиных», то там по наблюдению Ходасевича, все порядочные люди либо погибают ни за грош, либо, перепробовав все варианты, обращаются лицом к большевизму. Это мысль о том, что у порядочных людей не могло быть другого выбора, конечно же не могла не импонировать, не льстить Сталину. Советские критики поносили пьесу на том основании, что там были с большой симпатией изображены царские офицеры. Они совершенно не поняли замысла драмы. Ведь под внешне оппозиционной формой в «Днях Турбиных» мы вослед за Сталиным обнаруживаем исключительно просоветское содержание.

Если идти дальше, то Сталину не могли не понравится мысли Булгакова об одиночестве и непонятости гения, о том, что гений не несет ответственности за свои деяния, о том, что мир есть зло, а значит его можно жечь, уничтожать, и все это будет иметь религиозный смысл. Существует целый ряд исследований о связях между гностическими сектами и коммунистической идеологией, но нам нет нужды к ним обращаться. Психологию этого явления Булгаков раскрыл перед нами достаточно полно.

Посмотрите с какой симпатией описывает Булгаков террор развязанный Воландом в Москве. Опережая на полшага НКВД идет по городу демон воздавая по за заслугам всему порочному. Порочному, кстати, часто только с точки зрения «компетентных органов». Чем, например, не угодили Воланду валютчики? Хранение валюты – такого греха нет ни в одной религии.

Я не в коем случае не хочу здесь сказать, что Михаил Булгаков в своем творчестве умышленно пропагандировал какие-то политические идеи. Аполитичность и искренность его вне всякого подозрения. Те же «Дни Турбиных» – это собственно, в первую очередь, попытка писателя оправдать себя и тысячи других людей старой России, которых жажда жизни толкнула на связь с сатаной, на бесчисленные мелкие компромиссы.

Попытки рассматривать «Мастера и Маргариту» как закамуфлированный социальный протест против сталинской России совершенно несостоятельны. Это, во-первых, в корне неверно, во-вторых, крайне измельчает замысел. Булгаков смеется над пошлостью мира в целом, а не над определенной страной и не определенным временем. И как это происходит в случае с Берлиозом обещает рабам этой пошлости, несвободу от материи и в грядущем мире. В то же время Маргарита – ведьма не только по форме, но и по сути (вспомните с какой ненавистью она расправляется с врагами мужа, с какой страстью наслаждается возможностями полученными при помощи колдовского зелья), устраивается в загробном мире очень неплохо. И эта лояльность Булгакова к таким своим персонажам как Маргарита, Коровье, Азазелло, она говорит о многом. Она говорит, что для писателя существует только одно зло – пошлость и порожденные ею трусость, жадность, бездуховность. Добро же – это любая духовность, даже темная, демоническая.

И именно поэтому в название романа вынесены имена двух людей, с противоположными, на первый взгляд, типами духовности. Именно через это мы начинаем понимать в чем заключается внутреннее единство гностиков и сатанистов, Мастера и Маргариты, Мастера и Воланда, Иешуа и Пилата.

В том социальном аду, в котором он оказался, устав от происходящего, Булгаков попытался найти утешение в религиозной концепции, созданной когда-то столь же талантливыми и отчаявшимися умами. На камне гордыни, на высоте своего презрения к миру надеялись найти спасение эти люди. Но нашли лишь леденящее душу одиночество, слишком мало напоминающее покой. Перед нами, впрочем, не стоит задача осуждения Булгакова как человека. Как человека мы его не очень хорошо знаем. И можем уповать на то, что по каким-то своим заслугам, движениям души он все таки сподобился света. Хотя «тайна сия велика есть». Речь идет лишь о том, что нам нужно твердо отдавать себе отчет в том, как делеки религиозные воззрения Булгакова от христианства и от тех путей, которые способны привести нас к Богу.

red@mrezha.ru
www.mrezha.ru/vera