СВЯТАЯ РУСЬ
ЕЛИЗАВЕТА ФЕДОРОВНА С НАМИ
15 лет с начала возрождения Марфо-Мариинской обители
Возвращение Елизаветы Федоровны
Среди новомучеников и исповедников Российских подвижническая жизнь и мученическая кончина Великой княгини Елизаветы Федоровны стоит на такой нравственной высоте, что каждого, кто прикасался к ее биографии, охватывал какой-то священный трепет.
– Первое время я даже напрямую не решалась молиться Елизавете Федоровне, – говорит настоятельница Марфо-Мариинской обители матушка Елизавета.
– Почему? – недоумеваю я.
– Это может показаться смешным и абсурдным, – отвечает матушка, – но я ее стеснялась. Великая княгиня... она такая святая. Я настолько преклонялась перед ней, что даже глаз не могла поднять на ее икону. Я только шла к иконе великомученицы Варвары со словами: «Матушка Варвара, попроси у Елизаветы Федоровны» – и говорила ей свою просьбу. Вот так я молилась Елизавете Федоровне первое время...
Мы сидим с нынешней настоятельницей Марфо-Мариинской обители в ее рабочем кабинете в Москве, на Большой Ордынке, который еще хранит дух великой основательницы, и беседуем о современной жизни обители.
После 1918 года, когда Елизавету Федоровну забрали в последний крестный путь на Урал, обитель просуществовала еще восемь лет. 5 февраля 1926 года в ее стены ворвались военные (по одному в каждую келью) и, разрешив сестрам взять с собой только одну смену белья, всех с узелками выгнали на улицу и отправили в ссылку. Где бы они ни находились, в какие бы нечеловеческие условия ни попадали, везде, в первую очередь, они приходили на помощь еще более нуждающимся и страждущим. Духовник обители протоиерей о.Митрофан Сребрянский (в постриге – архимандрит Сергий) вплоть до своей блаженной кончины (5 апреля 1948 года), сам будучи в изгнании, продолжал окормлять многих сестер обители. Еще при жизни Господь прославил о.Сергия многими дарами, главным из которых была, наверное, его великая любовь к ближним.
– С 1989 года началось возрождение нашей обители, – рассказывает мне матушка Елизавета. – Вначале было создано Марфо-Мариинское благотворительное общество при Скорбященском храме с ныне покойным о.Борисом Гузняковым. А потом в недрах этого общества образовалось сестричество. Затем оно стало самостоятельным, и когда в 1992 году вышло постановление о передаче нам части помещений обители, мы вошли в ее стены. Это были первые трудные шаги. А с того момента, когда к нам пришли частицы святых мощей Великой княгини Елизаветы Федоровны, обитель стала возрастать очень быстро.
– Каким образом к вам вернулись мощи Елизаветы Федоровны?
– Это целая история. Когда мы сюда заселились, здесь было много посторонних учреждений. Первые сестры очень много молились, старались заниматься доброделанием, заботились о пожилых людях. Начали с патронажа, работы в больницах. Пытались привести в порядок разрушенные грязные помещения.
Но более всего нас огорчало то, что у нас не было частиц святых мощей Великой княгини Елизаветы Федоровны. Ближайшие к нам храмы, такие как Скорбященский, напротив нас храм Николая Угодника в Пыжах и другие, начали восстанавливаться раньше – и у них частицы святых мощей Великой княгини есть, а у нас – нет. Многократно к нам приходили представители паломнических групп, которые отправлялись в Иерусалим, и говорили: «Как же так, у вас нет частиц святых мощей. Давайте мы вам поможем. Вы только напишите письмо за вашей подписью и печатью, и мы привезем...» Они брали письма, уезжали и больше не появлялись.
Я и сама была в Иерусалиме в 1990 году. Насельница монастыря Марии Магдалины мне предлагала взять частицу мощей, но в ту пору я не решилась. Просто считала себя недостойной везти такую святыню. Единственное, на что я тогда решилась, – это взять маслица от иконок матушки Елизаветы и инокини Варвары. И когда потом мощи так долго не приходили, я думала, что это мне наказание за то, что я не осмелилась их привезти.
И вот однажды приезжает к нам батюшка Николай из Оренбургской области. Мы с ним дружим, они тоже имеют детский приют, который по нашему уставу действует. Он собрался в Иерусалим и тоже говорит: «Ну что же ты, матушка, почему у тебя нет мощей-то здесь! Давай мы тебе поспособствуем!» Это было уже в двенадцатый раз, когда таким образом нам предлагали помощь. Я пишу очередное, двенадцатое по счету, письмо, вручаю ему. Через некоторое время он приезжает из Иерусалима, весь такой смущенный. Я даже боюсь спросить, в чем дело. И он сам рассказывает, что мощи ему не дали, мол, когда стал просить у настоятельницы монастыря матушки Анны, она в сердцах вымолвила: «Господи, да сколько же можно ей давать святых мощей. Давали, давали, и все ей мало».
Тут я поняла, что по нашим письмам частицы святых мощей все-таки выделялись, но соблазн у этих паломнических групп, которые должны были привезти нам мощи, был настолько велик, что они забирали их себе. И мы снова и снова оставались без мощей. Ведь и люди-то все порядочные вроде, прихожане храмов, со своими батюшками ездили. Но перед соблазном иметь такую великую святыню устоять не могли.
И вот однажды приезжает к нам Блаженнейший митрополит Феодосий – предстоятель Американской Автокефальной Церкви. Как раз рядом с нашей обителью стоит их храм великомученицы Екатерины. Вместе с ним мы обошли обитель, он посмотрел, как мы живем, а потом и говорит: «Матушка, какое у тебя самое большое желание? Чего бы ты больше всего хотела?» – «Не знаю, в чем дело. Может быть, мы не достойны. Но до сих пор у нас нет мощей ни Великой княгини, ни инокини Варвары», – ответила я и рассказала ему всю историю с мощами.
Встреча эта состоялась накануне дня памяти мученицы Елизаветы. Ровно через год, опять накануне 18 июля, снова въезжает к нам во двор огромный красивый лимузин, из него выходит Блаженнейший владыка Феодосий, в руках держит красивейший ларец из орехового дерева и говорит: «Ну вот, я вам мощи привез». Я заплакала, настолько это было все неожиданно. И тут откуда ни возьмись, словно из-под земли, выросли журналисты, телевизионщики. Спрашивают меня: «Скажите, какое самое яркое событие в жизни обители было за последнее время?» Я держу этот ларец с крестиком наверху в руках, показываю его им и говорю: «Да вот же оно, самое яркое событие. Вот мощи Великой княгини, святой нашей мученицы, прибыли к себе домой. Елизавета Федоровна приехала вместе с инокиней Варварой».
И когда я это говорила, Господь, мне кажется, открыл тайну с пришествием мощей. «Как же, – думаю, – хозяйка обители могла въехать в собственный дом, вернуться домой, если не так вот торжественно и красиво, в руках у Блаженнейшего митрополита, а не в хозяйственной сумке, или в чьем-нибудь кармане, или на чьей-то шее. Только так – торжественно и особенно, обойдя весь мир».
Ведь после ареста отсюда Елизавету Федоровну отправили в г.Алапаевск на Урал, где она приняла мученический венец. Из Алапаевска ее останки игумен Серафим провез через всю Сибирь в Китай, потом из Китая – в Иерусалим. Из Иерусалима частичка десницы ее уехала в Америку и уже из Америки вместе с владыкой Феодосием вернулась в Россию, вначале на Валаам, а потом он довез мощи уже и до Москвы. Проделав такое путешествие по свету, Елизавета Федоровна вернулась к себе домой.
У милосердия много дверей
– Вы сказали, что с того времени ситуация в обители изменилась...
– Эти события произошли в 1997 году. С того времени помощь Божия пошла нам со всех сторон, и обитель очень быстро стала возрастать. Мы выиграли очень большой грант – международную премию в Англии на 500 тысяч долларов. Денег как таковых мы не получили, но мы отправляли в Англию наши платежки, сметы. Там их проверяли, потом все это оплачивалось. И вот первый корпус с лечебницей и аптекой мы восстановили на эти средства. Затем буквально на ура утвердили в Москве нашу благотворительную программу «Культурное наследие». Все полученные средства пошли на завершение реконструкции первого корпуса и на реконструкцию третьего корпуса. Там было очень много работы.
Дело в том, что у нас ведь не стройка. Мы ведем реставрацию, один к одному – как было при Великой княгине. Работают архитекторы, реставраторы. С помощью правительства Москвы нам удалось заново уложить все нарушенные коммуникации. А это дело дорогое и очень непростое. Но мы не просто переложили трубы, а сделали большие туннели, чтобы можно было по ним пройти и устранить, в случае чего, любую неисправность. Сейчас вот будем обустраивать сад. Работы хватает.
– Какие еще труды приняла на себя обитель?
– Кроме восстановления обители, есть социальные программы. Тут мы ничего от себя не придумываем, все делаем, как было у Елизаветы Федоровны. А тогда был приют для детей-сирот. И у нас тоже есть такой приют, правда, в нем не только девочки-сироты, но и их братья. Мы же их разделить не можем. Но живут они у нас отдельно. Всего у нас двадцать детей (на фото - день рождения одной из подопечной). Маловато, хочется побольше, но, к сожалению, пока нет возможности их расселить – тесно.
Есть у нас и молодежная программа. Со всего бывшего Союза к нам съезжается молодежь, желающая получить образование и служить делу милосердия во имя ближнего. Мы заключили договор с государственным колледжем, и наши девочки (сейчас у нас 60 студенток) получают у нас государственные дипломы. Духовником у них священник Валентин Жохов – замечательный батюшка. Он хирург, сам их обучает.
Третья программа – работа с армией. Наши молодые сестры по желанию и по велению сердца отправляются в Чечню на самолетах и вертолетах, которые предоставляет нам погранслужба. Перевозят гуманитарные грузы, вместе с батюшками крестят, требы исполняют. Это очень опасно. Бывает, они попадают в гущу боевых действий. Но, слава Богу, пока Господь миловал. «Наши» госпитали – в Кисловодске, Владикавказе, Ростове-на-Дону, а также подмосковный госпиталь в Реутово. Там мы время от времени оказываем помощь своими руками, медикаментами. У нас в обители работает патронажная служба. Сестры трудятся в институте Склифосовского, в ожоговом и травматологическом отделениях.
Еще у нас растут и развиваются скиты. Один скит в Тверской области, второй – в Московской, третий – в Орловской, где было имение Елизаветы Федоровны. А четвертый скит, вернее было бы назвать его детской здравницей, расположен на берегу моря, в Севастополе. Там, в центре города, у нас куплены частные дома с участками, и дети все лето находятся на свежем воздухе на берегу Черного моря. В небольшом собственном автобусе разъезжают по всему Крыму. Это большая наша радость.
– У вас точно так же, как при Великой княгине, – никто из сестер постриг не принимает?
– Нет, почему же, есть одиннадцать монахинь, из них монашествующих восемь и три инокини. Дальше идут старшие крестовые сестры, как при Елизавете Федоровне. Они принимают обет на несколько лет. Потом просто обетные сестры, которые принимают обет на год, полтора года, полгода. Низшая ступень – ученицы. Это девочки, которые приезжают из разных уголков России. Здесь получают образование, потом присматриваются, решают, куда им дальше идти – в сестры или в мир. Во многом они восполняют количество наших сестер. Но все наши сестры вплоть до монахинь имеют право уйти из обители, устроить свою семью. В общей сложности вместе со студентами у нас в обители больше ста сестер.
«Я все время с собой боролась...»
– Как так получилось, что именно вы стали настоятельницей обители? Как вас судьба к этому привела?
– По своему происхождению я простая крестьянка из низов, какие только можно себе представить в деревне. Родом из Пензенской области, Каменского района, совхоз им.Калинина. Никаких дворянских кровей, ничего у меня такого нет. И очень застенчивой и нерешительной в детстве была, и до сих пор такая же. Думаю, что если бы государство наше не переменилось в 1918 году, то я бы с молодости ушла в монастырь. Слава Богу, что сейчас я в монашестве и очень этому рада.
Прежде чем надеть эти монашеские одежды, к которым я стремилась всю свою жизнь, я прошла очень большой путь, наделала много ошибок. А пришла я сюда из другой жизни, где была журналистом. Журналистика, особенно электронные средства массовой информации, где я работала, требует определенности, я бы даже сказала, нахальства. Вот так я все время с собой боролась. Когда началась «перестройка», стали закрываться учреждения, многие вместе с работой стали терять квартиры. Очень тяжелая обстановка была: денег нет, страшная инфляция, лекарств нет... И помочь мне как журналисту им было нечем. Я очень страдала от своего бессилия, думала: «Хоть бы одного человека спасти реально, а не на словах». Обратилась к истории (по первой своей профессии я историк), смотрела, какие раньше были богоугодные заведения, и узнала о Марфо-Мариинской обители. И очень загорелась ее возродить. Так Господь привел меня сюда. Когда встал вопрос о настоятельнице, батюшка предложил одну сестру, говорит: «Она точно подойдет, у нее и фамилия Романова». Но Господь рассудил иначе. Этой сестре вскоре пришлось претерпеть очень сложную операцию, после которой ни о каком настоятельстве она думать уже не могла. И вот взяли меня и поставили сюда. Теперь я здесь все время как бы сижу на чемоданах, думаю, что, если Господу что-то не понравится или Елизавете Федоровне, они меня отсюда уберут в любое время.
– То есть у вас до принятия монашества была семья?
– У меня есть дети, есть внуки, я их не оставила, хлопнув дверью. Горячо любимый супруг в свое время меня благословил на этот путь. Со всеми я дружу. Я бы, наверное, без них не смогла. Семья меня очень сильно поддерживает. Это очень красивая ситуация, когда уходишь по обоюдному желанию. Плакали очень, жалели, но понимали, что мне это нужно. По-моему, когда женщина уходит в монастырь, оставив семью, ребенка, себя спасать, а до остальных нет дела, – это неправильно.
– Дети по вашему пути пошли?
– Дети у меня все уже взрослые. Одна дочка работает в журналистике, она потеряла мужа, вдова, сейчас вместе со мной в обители, как-то ее потянуло сюда. Младшая замужем за священником, у них трое детей. Все дети разные, но всех надо любить одинаково. Монашество открывает совершенно новые горизонты, новое понимание жизни. Здесь, в этой тишине, в душе вызревает великая любовь к ближнему.
«Как птицы небесные»
– Как вы думаете, мощи Елизаветы Федоровны будут когда-нибудь возвращены в Россию?
– Я не знаю. Надо молиться об этом, а там как уж решат там, на небе. В случае с нашими мощами я убедилась, что святыни ходят сами. Никакими человеческими приказаниями не заставишь их сюда перенести. Вот если Елизавета Федоровна захочет сама прийти к нам сюда, тогда она обязательно придет. Надо только уповать на волю Божию, надо стараться, чтобы ей было хорошо у нас. Я сестрам говорю: «Звонит в дверь голодный человек, обязательно подайте. А вдруг это Спаситель пришел нас проверить. И если мы Ему не подадим, не окажем милосердия Богу, тогда все тут рухнет. Мы ведь, как птицы небесные, живем только на пожертвования, сколь Господь нам пошлет. Все дела милосердия выполняем на эти деньги. А если мы – сами в тепле, сыты, одеты – волю Божию перестанем выполнять, станем швыряться людьми, голодного человека оставим мерзнуть на улице – это страшней страшного. Этого нам Господь точно не простит. Милосердие к ближним – это самое главное. А святые, глядишь, и сами потом к нам придут.
– Вы являетесь преемницей Великой княгини Елизаветы Федоровны, настоятельницы обители, знаете всех потомков рода Романовых, приходится вам общаться с королевскими семьями других стран. Как вы думаете, возможно ли возрождение монархии в России?
– Не знаю, это вопрос политический, не нашего монашеского ума. На все воля Божия. Я очень доверяю Господу. В том смысле, что не только верю, а еще очень доверяю. Бывают такие критические ситуации, когда нужно принять какое-то важное решение. Тогда я перестаю суетиться и полностью доверяюсь Господу. «Господи, – говорю, – если это нужно, то помоги нам, пожалуйста, сделай так, как Ты хочешь». И не было еще случая, чтобы Господь не помог, не разрешил проблему. А быть ли монархии в России? А кто будет монарх? Я вот наблюдаю за всеми отпрысками и претендентами: они и тогда-то не были едины, а сейчас и вообще один на другого пошел.
По первой своей профессии я историк. И как историк могу сказать, что сильная, единоличная власть присуща России. Она должна быть. Я очень симпатизирую нашему Президенту. И вот посмотрите, как его жизнь все время пересекается с Елизаветой Федоровной. В 2001 году он выступал в Бундестаге на немецком языке. И когда говорил про общность наших культур, привел в пример жизнь и судьбу Елизаветы Федоровны. Вспомнил о ней, об обители, о ее подвиге. Приехал в Нью-Йорк, там тоже ему дарят икону Елизаветы Федоровны. И теперь, может, и к нам как-нибудь завернет. На все воля Божия.
А относительно императора и царя русского – наверное, должно пройти какое-то время. Искусственно раскачивать эту ситуацию нам не надо. Никому на пользу это не пойдет.
* * *
После интервью с матушкой Елизаветой одна из сестер показала мне условия проживания в приюте для девочек-сирот. Везде удивительная чистота, порядок. Прекрасная столовая, спальни, живой уголок, учебные классы. Да и сами дети ухожены, выглядят счастливыми. Прежде чем покинуть обитель, я прошелся по ее территории: Покровский храм, больничные корпуса. «Святая земля, – думал я. – По ней ходили Елизавета Федоровна, Государь Николай II, старец Митрофан – все они ныне прославлены Церковью... И сейчас они невидимо пребывают здесь вместе с сестрами, помогая вершить дела милосердия».
Е.СУВОРОВ
 | назад |
| вперед |  |
