ПОДВИЖНИКИ 

АГАФАНГЕЛ – ДОБРЫЙ ВЕСТНИК

Источник у дороги

Если ехать от Великого Новгорода в Старую Руссу, то этот источник у обочины дороги никак не миновать. Будучи в паломничестве (см. в №№450-454 «Але ты чега восхоте – молися»), мы брали из него целебной воды, которая, как нам объяснили, вылечила уже многих людей от разных болезней. Не случайно это место на придорожном указателе так и помечено: «Живоносный источник».

Но, как оказалось, в народе источник называют еще и по-другому – «агафангелов». Почему? По-гречески «агафангел» означает «добрый вестник». Какое отношение колодезь имеет к благовестию?

– Да нет же, – объяснила нам служительница часовни, что возвышается над источником. – Агафангел – наш бывший благочинный, монах. Тут все было разрушено, заросло бурьяном и кустами ракиты. И батюшка много сделал, чтобы все расчистили, построили часовню. А делал он это по просьбе блаженного Митеньки Принцева...

Так мы узнали об архимандрите Агафангеле и о местных праведниках, которые в последние годы жизни были его духовными чадами. Это и блаженная матушка Мария из деревни Хотоли. Говорят, что она была в постоянном молитвенном общении с отцом Агафангелом. Умерла старица на полтора месяца раньше своего духовника, причем о.Агафангел прозорливо оповестил о ее смерти, когда об этом еще никто не знал. Это и слепая от рождения блаженная Варвара, для которой в Старой Руссе, в богадельне возле Георгиевской церкви, батюшка выделил местечко. И Митенька блаженный, о котором сам Агафангел так писал:

«Митя Принцев родился в следующем после кровавой революции – 1906 году, когда страна ненадолго стала входить в свои берега; родился в один год с Дмитрием Шостаковичем, Сергеем Королевым, Леонидом Брежневым, Дмитрием Лихачевым... В отличие от своих знаменитых современников, Дмитрий Принцев был обречен творить историю, почти не сходя от одного и того же места (он был парализован – ред.)... В то время, когда поголовно изничтожался аристократический слой общества, фамилия Принцев определенно звучала как знамение, а не насмешка. Это было указанием свыше: избранник Божий получил свою фамилию в награду по праву наследия грядущего Царства...»

Это отрывок из статьи, написанной батюшкой незадолго до своей смерти в 1999 году и опубликованной в интернет-альманахе г.Старой Руссы «Соборная сторона». Если кратко ее пересказать, то жизнь блаженного Мити уместится в нескольких абзацах.

Матери он лишился сразу после своего рождения, а в 8 лет у него отнялись обе ноги и одна рука. Парализовало маленького Митю в роковом 1914 году – в год, когда весь мир, наоборот, встал на дыбы и, подобно стаду свиней, понесся к пропасти. За 82 года лежания из его уст не вырвалось ни одного стона. И только после того, как он засыпал и терял над собой контроль, родственники понимали, каких усилий ему стоило скрывать страдания. Днем Митя Принцев был удивительно живым, духовно бодрым человеком и интересным собеседником. Когда он был один – он молился. Постником был самым аскетичным. Мясо отсутствовало в его рационе вообще. Понедельник, среду и пятницу блаженный проводил совсем без пищи. Посудой ему служили обыкновенные жестяные банки, в которые он сам закладывал необходимые продукты, а потом отдавал близким для приготовления на печи. Но ел исключительно после того, как пища выдерживалась 3 дня. Это было для него принципом. Свежеприготовленные и вкусные блюда отвергал категорически.

Старец ввел для себя привычку с марта по ноябрь ежегодно проживать на чердаке, куда его переносили близкие. Он никогда не был обузой, родственники не чаяли в Димитрии души. Он даже не умел читать и писать, но все молитвы, в которых не переставал пребывать, знал наизусть. «Надо было видеть воочию его лицо, преисполненное радости – той высшей радости, наделенной от Господа, сделавшей его жизнь безмятежной и воистину блаженной. Немощное тело озарялось изнутри особым светом. И ощущение жалости к страждущему скоро перерастало в чувство какого-то упоительного восторга и даже благоговения. Хотелось склониться перед лежащим и просить у него помощи, совета, защиты...» – писал о нем о.Агафангел.

Интересно, что во время войны немецкие оккупанты, зайдя в избу к блаженному, сменили жестокость на улыбки, одарили его конфетой и ушли.

Настоящей наградой Господа сам старец считал благодатное общение на протяжении более 30 лет с отцом Николаем Гурьяновым с острова Залит. К старцу Мите шел нескончаемый поток болящих, паломников и просто народа Божия с разных концов Русской земли и даже из-за рубежа. Это были врачи, юристы, крестьяне, профессора, черное и белое духовенство... Многих поражал его дар ведения человеческой души. Когда приходили к Димитрию люди сварливые, завистливые, находящиеся в недуге пьянства и других смертных болезнях, то блаженный, видя, что человек сам не справляется с грехами, обращался к нему с теплыми словами: «Жаладный (т.е. милый, желанный друг, жалеемый; он произносил кротко и с любовью, и звучало как «жалодный»), прошу, не пей, Богу не угодно!» А если человек победил страсть и грех, то призывал: «Умоляю, больше не греши!» И удивлялись, откуда он узнал, что человек перестал грешить. Уезжали от него всегда с легкостью. Он благословлял, крестя своей детской ручкой головы и сердца. После краткого знакомства старец сразу же постигал тайну судьбы того или иного человека, провидел будущее...

Повесть о старце о.Агафангел закончил так: «Блаженный Димитрий тихо скончался 17 ноября 1996 года, не дожив 10 дней до своего 90-летнего юбилея. Одним из памятных мест на земле о праведнике является недавно восстановленная по его просьбе и благодаря его молитвам часовня «Живоносный Источник» около села Буреги, что находится на автотрассе Новгород – Старая Русса. И если вы будете проезжать мимо, не торопитесь, испейте из воистину живоносного источника и вспомните блаженного Димитрия – отныне эта часовня стала для православного люда как бы символом светлой души старца, изливающей потоками свою благость на всех окружающих. В том числе и на нас».

Набрав святой воды во фляги, отправились мы дальше в путь – туда, где в последние годы подвизался духовник старца, архимандрит Агафангел.

Живая проповедь

Позже я узнал некоторые сведения об этом удивительном человеке.

Архимандрит Агафангел (Догадин Николай Алексеевич) родился на Рязанщине в семье репрессированных 5 декабря 1936 года – в день принятия сталинской Конституции. Он окончил Ленинградскую духовную академию, стал кандидитом исторического богословия. Был насельником Псково-Печерского монастыря, где в 1974 году его возвели в сан игумена. В святой обители он застал легендарных старцев-духовников: схиархамандрита Пимена, архимандрита Афиногена, схиигумена Луку, схииеромонаха Симеона, схимонаха Николая... Цвет русского монашества XX века! Келья о.Агафангела была соседней с кельей о.Иоанна (Крестьянкина), почитание которого батюшка привил и своим чадам.

Там, в Печерах, батюшкой был собран богатейший материал по истории монастыря, его архитектуре, культурно-исторических и духовных ценностях. Также он является составителем «Чина исповедания», популярного в православной среде и изданного в Твери по благословению преосвященного Виктора, епископа Тверского и Кашинского. Когда батюшка служил в Старой Руссе, к нему ехали из разных городов и весей, его помощи, утешения, духовного совета жаждали многие. И всех он умел утешить, молитвенно защитить.

Когда он служил в Старой Руссе, благодаря ему были возвращены и открыты храмы в деревнях Учно, Ополицы, Парфино, Верехново, Холм. Три года добивался и все-таки добился открытия Воскресенского собора – духовной и архитектурной доминанты Руссы. В ту пору он возглавлял причт Георгиевской церкви, где находится величайшая святыня – Старорусская икона Божьей Матери. Помня, что прихожанином ее когда-то был автор «Братьев Карамазовых», батюшка возобновил воскресную школу имени Ф.М.Достоевского, основанную еще вдовой писателя. Интеллигенция очень уважала батюшку, приходила к нему за советом, называла его «новым старцем Зосимой». Чтобы преподавать в его школе, в которой было более 20 детей, учителя приезжали за 90 километров – из Новгорода. Школа находилась тогда на полулегальном положении. По выходным дням старец приносил подарки детям (со своей скудной зарплаты), служил молебен перед занятиями, окроплял всех святой водой, потом каждого елеопомазывал... Когда болезнь окончательно уложила его в постель, с гостинцами на занятия присылалась келейница. Эта школа действует и поныне, в ней уже более 200 учащихся (см. публикацию в № 460 «Школа Достоевского» – ред.).

Батюшка не мог пройти мимо ребенка, чтобы не дать какой-нибудь гостинец. Если случалось, что у него с собой ничего нет, то вел к себе домой, угощал мороженым, чаем с конфетами, дарил детскую книгу. А когда кому чего подарит, сколько же было радости на его лице! Иногда сам становился, как малое дитя.

Как вспоминают духовные чада, отец Агафангел являлся сам по себе живой проповедью, начиная от походки и кончая неистощимой помощью людям. Уже будучи смертельно больным, отправившись в Ригу на лечение в 1997 году, он окрестил в Риге 20 человек антихристианского вероисповедания.

Литераторов он выводил на христианские темы, художников поощрял писать иконы, вокалистов приглашал в церковный хор, перед историками выдвигал проблемные вопросы. Находилось у него конкретное и полезное дело для рабочего, крестьянина, врача, директора завода, студента, офицера. «У Бога нет лишних людей», – говаривал батюшка. Его духовными детьми считают себя многие знаменитости: народные артисты, некоторые депутаты Государственной Думы, писатели-лауреаты, крупные искусствоведы и филологи...

Сотни людей свидетельствуют: сила его молитв была необыкновенна. Он мог вымолить у Бога жизнь юноши, попавшего в автомобильную катастрофу (врачи разводили потом руками), мог отмолить наводнение, подступавшее к его собственному дому...

После себя батюшка оставил обширное письменное наследие, которое до сих пор не опубликовано. Но главная память о нем – в людях, которых он привел к Богу.

Все это я прочитал позже – в старорусском интернет-альманахе «Соборная сторона», который редактирует профессор М.В.Горбаневский. Пока же ничего о старце не знал. Его образ в рассказах людей проступал постепенно, так что я и не заметил, как к концу паломничества он вошел в самое сердце. Казалось, всегда знал этого человека и несколько раз ловил себя на том, что думаю о нем не как об умершем, а как о живом.

Надеюсь, то новое, что удалось мне узнать о батюшке, пополнит «духовную копилку» Горбаневского.

Домик за храмом

Поначалу разговор о старце никак не клеился. В Георгивской церкви, где служил о.Агафангел, старейшая работница Мария Константиновна Анисимова все больше говорила о его предшественнике – архимандрите Клавдиане, который также был удивительным человеком (о нем надо рассказывать отдельно). Ее брат священник был очень дружен с о.Клавдианом, поэтому она хорошо его знала. «А батюшка Агафангел ничего почти о себе не рассказывал, вы лучше обратитесь к Елене Кирилловне, может, она чего скажет».

Елена Кирилловна Степанова – старушка, полвека прослужившая на просфорне Георгиевского храма, теперь на покое и живет в богадельне при храме, которую устроил о. Агафангел. Свой рассказ она начала издалека:

– Много у нас хороших батюшек служило. Был даже будущий архиепископ Исидор, который сейчас в Краснодаре. Прислали его совсем молоденьким – такой тихий иеромонах, с людьми очень хорошо обращался. Это при отце Клавдиане было, и его митрополит Никодим между прочим спросил, как молодой иеромонах себя ведет, не выпивает ли. «Нет, даже не прикасается», – был ответ. После этого Клавдиан мне сказал: «Ну, скоро Исидора от нас заберут». И напророчествовал – митрополит Никодим забрал его в Ленинград, а спустя время его возвели в епископы. Я тоже на посвятки ездила с отцом Клавдианом, и все наши церковники были. Когда он в Архангельске уже владыкой стал, приезжала к его матери в гости.

Отец Клавдиан такой прозорливец, хоть это и скрывал. Когда он умирал, наша свечница его спросила: «Батюшка, а кто будет здесь вместо тебя?» Он так серьезно: «Агафангел». Она: «Да я не знаю его...» Он снова: «Агафангел будет у вас». И никто не знал, что это за Агафангел, имя даже не сразу могли запомнить.

– А потом же узнали. Расскажите о нем...

– Вы бы лучше к его келейнице Варваре обратились – она лучше расскажет. Только сомневаюсь, примет ли вас. Они с Антониной совсем уж хворые, еле ходят.

Монахиня Варвара (в миру Екатерина Михайловна Шинина) и матушка Антонина Федоровна Мартьянова живут в одноэтажном домике за храмом. Оказались они не такими уж хворыми – очень даже бодрые старушки. Заволновались: «Ой, чем тебя угостить, милок?» Матушка Антонина куда-то сходила, принесла бутылку ягодной настойки, совершенно меня смутив. Так, непочатая, она и простояла на столе, пока мы чай пили.

– Как вы с батюшкой познакомились? – спрашиваю м.Варвару.

– Это было в Новгороде в конце 70-х. Он жил в церковном доме, а я – рядышком у его переулка, на Первомайской улице. Еду им готовила Евдокия, старенькая очень, болела, и она ушла. И мама Агафангела Анастасия (в монашестве Елена) приходит: «Катерина, Евдокия-то от нас ушла. Сходи к нам, посмотри, какие у нас огурчики». Я пришла, посмотрела, говорю: да они хорошие, огурчики, раскрыть их надо. Как раз это было в родительскую Троицкую субботу. Она и говорит: ну, пойдем в церковь, Агафангел сейчас служит внизу. Пришли в Филипповский храм. Батюшка увидал меня:

– Ну вот, Евдокия перестала, теперь ты будешь у нас.

– Батюшка, да я ведь еще работаю!

Я тогда экономистом работала в финансовом отделе завода «XXIV партсъезда». Говорю:

– Хотелось бы до пенсии дотянуть. Вдруг я вам не понравлюсь, куда потом пойду?

– Хорошо. Но каждый день к нам заходи.

Стала я помогать им по хозяйству. А потом, когда ушла на пенсию, он говорит: «Матушка, да ночуй у нас, чего ты будешь домой-то ходить». Я ведь допоздна летом у них задерживалась: пока огурчики соберешь, пока посолишь. То варенья, то компоты варить, то гостей принимать – много их приезжало к батюшке. Так я осталась.

Как я попала к ним? Сказать не знаю. Просто как-то автоматически...

А когда его назначили в Старую Руссу настоятелем Георгиевской церкви, как раз Крещение было, он мне: «Ну, теперь поедешь со мной в Руссу». – «Нет, в Руссу я не поеду». Я болела воспалением легких, в больнице лежала. Говорю: «Я теперь задыхаюсь, и трудиться, как прежде, уже не могу». Он: «Да что мы, архиереи какие? Нам чего-нибудь сваришь, супчику да картошечки...» Так автоматически и в Руссу приехала. Он вот умер, а я осталась, живу в этом домике.

Непростой батюшка

– Когда вы приехали, как к батюшке местные отнеслись? – спрашиваю монахиню.

– Народ за ним потянулся очень. Не простым он батюшкой был, конечно.

– Что значит, непростым?

– Он скрывал прозорливость свою всячески, даже как бы юродствовал, чтобы мы не поняли, что он будущее видит. А на самом деле...

Вот отец Павел из Белоруссии. Покажу вам его фотографию... Еще в Псково-Печерском монастыре это было, задолго до переезда в Новгород. Батюшка служил раннюю, и Павел, приехавший в обитель паломником, подошел ко кресту. Тут Агафангел ему вдруг говорит: «Ты должен священником быть. Брось работу в колхозе». Он: «Батюшка, я же тракторист-механник». А батюшка: «Да, да, я серьезно тебе говорю». Павел пошел к старцу Иоанну Крестьянкину: «Отче, как мне быть, сейчас какой-то монах мне сказал, что я священником должен стать». Тот: «А как звать-то его?» – «Не знаю, первый раз вижу». – «А ну-ка пойдем...» Пришли к нему в келью. Агафангел снова: «Да, да, тебе священником быть. А эти железки бросай».

Павел растерялся – тогда ведь из колхозов не отпускали, паспорт на руки не давали. Кто его в священники отпустит? Да и всю свою жизнь нужно ломать, тем более жена, дети... Посмотрел он в глаза батюшке – и поверил.

– С чего мне начинать?

– А вот поезжай к владыке в Иваново. Там хороший владыка.

Написал батюшка ему письмо рекомендательное, и он сразу послушался – друзья его домой в Белоруссию поехали, а он отправился в Иваново. Владыка его хорошо встретил: «Я тебя приму. Только сначала уволься с работы, приезжай с документами». И вот как Павел рассказывает: «Вернулся я домой, пошел в сельсовет. А председатель сельсовета уехал куда-то. Осталась секретарь. И все происходило, как в кино... Без слов выдает она мне стандартную справку, я по ней получаю паспорт и уезжаю». А жена его с детьми пока в колхозе осталась. Рукоположили его, дали приход, подучили, начал служить. Спустя время отец Павел приезжает в колхоз за семьей – и снова, как в сказке, никто ни слова не сказал. Я потом спрашивала отца Павла: «А почему тебе Агафангел сказал, что в священники идти надо?» – «А не знаю, почему сказал...» Ну, разве он скажет. Теперь у них вся семья пошла по духовному пути.

Монахиня показывает фотографию: вот отец Павел Гончарук, это его матушка, а это вся семья его. На снимке насчитал я шесть сыновей и четыре дочки.

– А мальчики его все закончили уже семинарию, священники, только последний еще учится, Володя. Они постоянно приезжают на могилку батюшки, очень его чтут.

– Отец Агафангел не только пророчествовал, но и лечил молитвой, – говорит другая матушка, Антонина. – К нам из Риги на третий год смерти батюшки приезжал один священник, отец Олег, и вот что рассказывал. Заболевает у них в Риге паренек, 17 лет. Раковая опухоль мозга, уже лежит без сознания. При этом он некрещеный. Пришли его родители к отцу Олегу. Тот звонит в Старую Руссу: «Что делать?» – «Иди покрести и семь раз причасти». Покрестил – парень пришел в сознание. Причастил, как Агафангел благословил. Вскоре в больнице стали его обследовать – нет опухоли.

– И здесь, в Руссе, тоже девочка дошкольного возраста Катя с бабушкой приходила, – продолжает м.Варвара и обращается к Антонине: – Она с Марией приходила, помнишь, которая нам сливу-то приносила? Врачи признали рак крови у Кати, родные все – в шоковом состоянии. А бабушка: «Я никуда не пойду, а пойду только к Агафангелу». Значит, приводит девочку. Батюшка посмотрел, миропомазал ее. Сказал: «Приводите ее ко мне каждый день, как вам удобней, на помазание». А она такая хорошая девочка, придет, разденется: «Батюшка, я уже готова!» Он ей все-все помажет – и головку, и глазки, и животик, и ножки, и ручки. Тут приспело время ей в школу определяться, и направляют в Новгород на врачебную комиссию. Катя прибегает в церковь с плачем: «Батюшка!» Он: «Не бойся, не положат тебя в больницу, вернетесь все домой». Вечером они, приехав из Новгорода, приходят к Агафангелу веселые: «Сдали анализы – чистая кровь!» Раковая болезнь исчезла. Сейчас Катя уже в училище учится.

– А вот еще был случай, в Новгороде, – вспоминает монахиня. – Позвали причастить парализованную. Батюшка, вернувшись, рассказывал мне: «Ну чем я мог ее утешить? Дал ей четочки – молись. А лето наступит, придешь к нам, чай будешь пить». Она заулыбалась. Батюшка ей: «Да, да, летом. Пешком только приходи, автобусом не поезжай». И вот однажды, воскресенье было, мы сидим, чай пьем. Звонок. Батюшка вдруг так оживился: «Скорее открывайте, скорее открывайте!» Заходит какая-то женщина с палочкой: «Батюшка, я пришла, я пришла!» Он: «Автобусом?» – «Нет, как вы приказали – пешком». А это ведь с другого конца города, из нового микрорайона.

И сколько таких случаев! Он, конечно, молился, человека «брал на молитву» – и тот поправлялся.

На всю жизнь

Долгие годы жизни под одной крышей с о.Агафангелом и его мамой Анастасией сделали м.Варвару членом их семьи. Все семейные предания Догадиных известны ей. Вот что она рассказывает про то, как родился батюшка.

Мужчины рода Догадиных отличались своей основательностью и мастеровитостью: дед Коли (будущего архимандрита) Архип был замечательный строитель, участвовал в возведении столичной гостиницы «Москва». При этом основная часть семьи продолжала жить в рязанской деревне Слободка, где благодаря умению работать Догадины жили зажиточно – у них был единственный на селе каменный дом. Видимо, этому дому и позавидовали те, кто в пору «искоренения кулаков» написал на Догадиных докладную.

Но были еще на селе порядочные люди. Анастасия Ивановна часто вспоминала, как председатель накануне сказал ей: «Уходи домой, ты из бедной семьи и жила у Догадиных только полгода, ничего тебе не будет, а завтра утром много будет слез». Начальник предприятия, где работал ее муж, также предупредил Алексея Архиповича: «Я тебя не видел, ты меня тоже. Срочно исчезай, иначе конец...»

Но жена не бросила мужа, решили они встретить судьбу лицом к лицу. Так они оказались в ссылке на «Кузнецкстрое». Ссылая, все-таки учли профессию: глава молодого семейства был строителем, как и его отец. Жили в землянках, пол земляной, кровати стояли вплотную она к другой. В ссылке у них народился мальчик. От голода и холода люди умирали, ссыльным делали гробы, а заключенных клали прямо в яму, как дрова, штабелями. Начались эпидемии дизентерии, тифа. Чтобы спасти мальчика, Алексей Архипович придумывает план побега.

Анастасия Ивановна вместе с сыном тайно уезжает. Билет купили в мягкий вагон, в котором ехали военные. Кондуктор говорил: «Молодцы, догадались. Этот вагон на станциях не проверяют». Все же в дороге мальчик заразился дифтерией. Приехала она домой к своим родителям, там первого сына и похоронила. Через короткое время сбежал Алексей Архипович. Тайно ушли из Слободки и начали скитания по городам. Муж Анастасии Ивановны был трудолюбивый и мастеровой. В Твери устроились на работу, там похоронили и второго сына. Потом решили ехать в Москву, чтобы затеряться среди народа. Своих имен скрывать не стали, по приезде нашли работу, принялись опять много и на совесть трудиться. Молодой чете предоставили огромную комнату в коммунальной квартире – 18 кв. м. Анастасия Ивановна взмолилась, чтобы дали комнату поменьше: пугало звонкое эхо – у беглецов вместо мебели стояли картонные коробки. Дали поменьше. Эта скромная комнатка так и останется за Анастасией Ивановной до самой кончины.

Началась война. Анастасия Ивановна уехала в Слободку, на родину, а муж ушел на фронт, комнату закрыл на ключ. Из четырех их сыновей Бог избрал для жизни лишь Колю, остальные умирали маленькими детьми, не выдержав суровых тягот. В 42-м году под Ржевом погиб и Алексей Архипович.

Из военного лихолетья живыми они вышли только вдвоем: Анастасия Ивановна – инвалидом, Коля – совсем отощавшим ребенком, почти дистрофиком.

Еще маленьким ребенком Анастасия Ивановна взяла в церковь Колю, чтобы причастить. Когда открыли царские врата, Коля от радости захлопал в ладоши и сказал: «Как красиво! Всегда буду сюда ходить». Вроде как видение было ему показано Господом. Мы батюшку просили, чтобы подробней рассказал, а он: «Да я теперь не помню, я ведь маленьким был». Так что о детстве мне в основном его мама, Анастасия Ивановна, сказывала.

Коля в садик не ходил. И как жили? Мама наварит ему кастрюлю щей, пожарит сковородку картошки, поставит на табуретку и одеялом закутает. Ключи сыну на шею повесит: «Никогда не сымай». И уезжала до вечера. А он один.

В начальных классах он дружил с Володькой Назаркиным (который сейчас священником в Москве, а прежде был иподьяконом у Патриарха Алексия I). Володя был чуток старше Коли и как бы шефствовал над ним. Мать его работала в церкви, за выручкой стояла. И он пригласил друга в церковь. Их в алтарь взяли, и вместе они в алтаре прислуживали у батюшек. А мать Колина ничего не знала. Она работала на молокозаводе в Москве, и вот с первой ухтомской электричкой уезжала. Он проснется и караулит: как мать уйдет, c кровати соскакивает и бежит в церковь. Не понимал, что это слишком рано. Отец Сергий, видя такое дело, однажды говорит его матери:

– Анастасия Ивановна, вы чего Колю так рано будете? Еще храм закрыт, мы приходим, а он спит на паперти...

– Как рано? Я уезжаю с первой электричкой, он еще спит, – удивляется мама. Потом однажды Коля приносит стихарь:

– Мама, почини, тут дырочка прожженная.

– Где ты это взял?

– Да я в церкви прислуживаю.

– Как прислуживаешь?! Кто тебя взял?

– Володька Назаркин.

Ну ладно, думает мать, пусть – все-таки при деле.

М.СИЗОВ

(Окончание в следующем номере)

назад

вперед