ПАЛОМНИЧЕСТВО

ВСТРЕЧИ В ПУТИ

Заметки с крестного хода

12 июля, 7.00. День св. первоверховных апостолов Петра и Павла. Сегодня мы отправляемся крестным ходом по святым местам России. Автобус отправляется от эжвинского Св.-Преображенского храма – о.Владимир Дунайчик благословляет свою паству, окропляет нас и автобус святой водой.

Благословленную им икону св.Николая Чудотворца, помощника всех путешествующих, мы ставим впереди у лобового стекла, а иконы Спасителя и Пресвятой Богородицы заворачиваем в рушники – для крестного хода.

В п.Нижний Чов отец Александр, который будет духовно окормлять нас в пути, выносит из храма хоругви, в автобус садятся прихожане Н.-Човского молитвенного дома. Рядом с иконой свт.Николая появляются иконы св. прав. Иоанна Кронштадтского и Ахтырской Божией Матери. В путь!

* * *

После литии у Креста новомученикам Российским (это наша первая остановка в пути) подъехали к источнику на берегу Вычегды, попили святой водички, умылись, некоторые и полностью окатились, запасли в дорогу целую флягу. Потом до Пскова ее пили. Вода удивительно вкусная и полезная. За 20 дней путешествия я настолько привыкла к святой воде из источников, что до сих пор не могу пить кипяченую воду или из-под крана. Не случайно Господь Иисус Христос в разговоре с самарянкой у колодца сравнил животворящий источник воды со Своим спасительным учением. «Я дам тебе воду живую, – сказал Он. – И не будешь жаждать вовек». Именно этот сюжет на иконе мы увидели у Псково-Печерского источника! Редкая, удивительная икона.

В Вотчинском Стефано-Афанасьевском женском монастыре нам в тот день довелось поучаствовать в традиционном крестном ходе из села Иб. Путь небольшой, через поля, но по жаре, с хоругвями, иконами и молитвенным пением и его пройти не так-то просто. Из дома я в последний момент прихватила водный распылитель для цветов. Мелко распыленная вода очень освежает. Все просят «побрызгать». Особенное удовольствие испытывают дети – их в крестном ходе немало.

* * *

Еще неделю назад мало кто верил, что крестный ход на автобусе состоится. При попытке найти автобус нам назвали фантастическую сумму – 300 тыс. рублей.

– Молитесь! – сказал о.Александр.

– Кому, батюшка, благословите?

– Святым Стефану Пермскому и Прокопию Устюжскому.

Их мы и просили о небесном заступничестве и помощи. Любопытная деталь: при этом мы вовсе не планировали заезжать на их родные места – в Великий Устюг. Но деньги нашлись с помощью благотворителей, и Бог судил, что реальным оказался именно этот маршрут.

Великий Устюг – это еще и моя родина. С нетерпением жду знакомых очертаний города. Они возникают на короткое время, когда въезжаем на Бобровниковский угор: из дымки, как на ладони, выплывает город-корабль с храмами-мачтами, с густо-зеленым кладбищем на горе и низинами у берегов Северной Двины.

Всмотреться в родные очертания неспешно удалось на следующий день, когда мы отправились в Гледенский монастырь, расположенный на другой стороне реки Сухоны. После экскурсии долго стоим на высоком холме за монастырской стеной. Неоглядные дали и красоты открываются нашему взору: и Юг, и Сухона, и Северная Двина, и весь город от края до края.

По дороге обратно останавливаемся в деревне Дымково. Здесь стоят два красивейших храма – святых Сергия Радонежского и Дмитрия Солунского.

Своенравная Сухона в этом месте каждую весну напирает на берег, разрушает его. Уже нет знакомой с детства широкой дороги вдоль берега, а церковная арка ворот уже метрах в двух от обрыва. Храмы надо спасать...

* * *

Утро 14 июля встретило нас солнечным сиянием, голубизной небес. Мы – у храма свт.Стефана Пермского на городском кладбище. Церковь в его память построена на Красной Горе, недалеко от того места, где он родился, – так гласит предание. Храм, к счастью, открыт, хотя службы по вторникам не бывает. Долго в городе он оставался единственным, не закрытым властями.

Были и страшные истории: в районе моста из одного храма сделали баню, а второй храм, очень красивый, не могли разрушить с земли – бомбили с воздуха и разрушили до основания. Власти объясняли это тем, что храм якобы мешал дороге на пристань. А сейчас и пристань бездействует, и пароходы не ходят по Сухоне, как прежде.

Мы отправляемся к Поклонному кресту, поставленному православными устюжанами в знак памяти о всех новомучениках Российских. Там о.Александр служит литию о всех невинно убиенных за веру. Мы поминаем и своих родственников. А на обратном пути к храму – могилы моих родных. О.Александр служит заупокойную и тут. Особенно растрогал меня Сема Ерунов, наш единственный ребенок. Он на все могилки свечки поставил и зажег. Ему всего 6 лет, а он уже звонарь Свято-Преображенского храма.

Кладбища с детства вызывают у меня особое чувство. Но если ребенком я их боялась, то сейчас, наоборот, они кажутся все близкими и родными. Впервые посещение дорогих могил было только радостным и светлым, без примеси печали.

Однажды от матушки Серафимы, настоятельницы Ибского Серафимова монастыря, я услышала удивительную историю.

Она, обремененная непосильными, казалось, трудами по строительству своего монастыря, проезжая или проходя мимо кладбищ, молилась и говорила: «Кто из вас имеет возможность молиться перед Престолом Божиим, молите о грешной монахине Серафиме, о помощи в деле устройства обители». И что же? Через какое-то время приезжает к ней женщина, которая сообщает следующее: она и слыхом не слыхивала ни о каком Ибе, но приходит однажды к ней во сне умерший сын и говорит: «Мама, помоги матушке Серафиме из Ибского монастыря материально и поработай там». И нашла по словам сына мать и монастырь, и матушку, и пожила там какое-то время. Чудны дела Твои, Господи!

* * *

С кладбища наш путь лежит к Михайло-Архангельскому монастырю. Он в центре города. Тоже недействующий, как и Гледенский. Именно у ворот этого монастыря закончился земной путь Прокопия Праведного. 21 июля 1303 г. на месте его упокоения был наметен сугроб снега, который не таял 3 дня. От этого места мы идем малым крестным ходом туда, где он совершил свои духовные подвиги. Несем иконы, хоругви. О.Александр кропит. Народ на тротуаре смотрит с любопытством. Многие крестятся.

Прокопьевский собор был отобран у верующих в 1961 году. Здесь, где меня крестили и куда водила в раннем детстве верующая бабушка, сделали планетарий. Но дети рассматривали не только звездное небо, они видели Бога, ангелов, сюжеты из Св. Писания на расписанных в храме стенах. И поняв это, власти распорядились все забелить.

Вот и собор, и камень, на котором так любил сидеть Прокопий Праведный. Мы прикладываемся к нему, нагревшемуся за день, садимся на него, кто-то старается приложиться больными ногами.

В Юрьевом монастыре за трапезой мы читали чудную книгу для детей Р.Балакшина «Житие Прокопия Устюжского». В трапезной даже ложки переставали стучать. Сонечка Экк, отодвинув тарелку и забыв о супе, во все глаза смотрит на чтеца: «20 июля 1994 года накануне памяти святого Прокопия Устюжского в церкви «...молящиеся ясно увидели на потолке изображение блаженного... Он горячо молился... Впоследствии стало известно, что в этот день в 23 часа 10 минут на планету Юпитер упал крупный осколок кометы. Для Земли подобное столкновение означало бы конец земной истории человечества...» Каким реальным и страшным представляется день лета 1290-го, когда туча из раскаленных камней повисла над Устюгом, но была отмолена св.Прокопием!

Наш автобус стоит напротив «Почты Деда Мороза». Плакаты «Великий Устюг – родина Деда Мороза» не только здесь – расставлены везде по области. Как жаль, что нет в городе такого плаката: «Великий Устюг – родина первого святителя Пермского Стефана».

На память приходят строчки из песни какого-то, сразу не могу вспомнить, фильма:

Часто простое кажется вздорным,

Черное – белым, белое – черным...

Да, да, черное – белым, белое – черным... И название фильма припоминается: «Большая перемена».

Действительно, большая перемена произошла здесь. Для меня, уроженки Устюга, диковато видеть этот плакат. В юности ни о какой родине Деда Мороза слыхом не слыхивала. Я не осуждаю. Городу, не имеющему промышленности, нужно выживать в новых экономических условиях. Только бы эта удачная коммерческая хитрость не стала большей реальностью, нежели великая христианская основа его бытия. На встрече с главой Великого Устюга М.Детковым от имени всей нашей делегации мы высказали пожелание при следующем посещении увидеть пусть небольшой, но плакат: «Великий Устюг – родина святителя Стефана Пермского». И Михаил Вениаминович нас поддержал. Слава Богу за все!

* * *

Тотьма... Много лет назад, когда я училась в институте, считала этот город даже по сравнению с Устюгом маленьким, захолустным. Увы! «Мы в молодые наши леты даем поспешные обеты...»

Тотьма поразила высотой, величием храмов, их размерами. Такой храмовой архитектуры я не видела нигде.

Благочинный о.Георгий был заранее извещен о нашем приезде, встретил нас приветливо, предоставил для отдыха здание воскресной школы при храме Рождества Христова.

Здание досталось церкви при интересных обстоятельствах.

Двухэтажный жилой дом рядом с храмом сгорел, да так, что, по мнению специалистов, восстановлению не подлежал. Кому ни предлагали, никто не брал. Священник просил – не давали. Потом сами предложили. «Куй железо, пока горячо», – сказал себе о.Георгий и взял, быстро отремонтировал. Сейчас дом – прямо картинка.

Утром – служба в храме: акафист прп.Феодосию, чьи мощи находятся в соборе. Здесь же хранится и железная шапочка святого, весом, наверное, более 1,5 кг. Шапочка представляет собой крест-накрест обруч, который он много лет носил. Шапочка, как утверждают многие, если надеть, помогает от головной боли. О.Георгий открывает мощи. Мы прикладываемся, а о.Александр надевает на нас по очереди шапочку святого.

Прекрасен и величественен полуразрушенный Спасо-Суморин монастырь, основанный прп.Феодосием Тотемским. Всем очень хочется его посетить. Прямо у храма наш автобус заглох. Поломка. Все расценили непредвиденную остановку как волю Свыше: значит, мы можем тут еще побыть. Желающие отправляются на экскурсию, молодежь успевает искупаться.

Наши шоферы Валерий и Николай возятся под машиной. Наконец, с головы до ног перепачканные машинным маслом, они вылезают из-под автобуса и идут мыться на речку. Мы садимся в автобус, который все чаще и чаще называем домом.

Одна участница крестного хода потом рассказывала, что в храме перед выездом у нее с нашими шоферами состоялся следующий диалог:

– А что масло освященное не берете? – спрашивает она их.

– Да зачем нам? У нас своего – во! Залейся!

Дивен Бог во Святых своих. Дорог и близок стал нам прп. Феодосий Тотемский, иконки и маслице от которого мы везли с собой. Вразумляя нас, маловерных, он милостиво подарил нам еще несколько часов пребывания в дорогой его сердцу обители.

А масло действительно текло – залейся!

Прп.Феодосий Тотемский, моли Бога о нас!

* * *

В Вологде находится одна из главных святынь, связанная с жизнью и деятельностью святителя Стефана Пермского – написанная им Зырянская Троица. Подъезжаем к Св. Софии Вологодской, где она хранится. Музей закрыт, никого туда не пускают. Чтобы добыть разрешение на посещение храма-музея у начальства, требуется масса времени, и нас решают пропустить так, причем бесплатно. Иконе мы поклонились, но приложиться не смогли – нужно отключить сигнализацию, а на это необходимо специальное разрешение, иначе вся милиция будет поднята по тревоге.

В Вологде мы уже в третий раз связались с «Народным радио» по телефону, дали информацию о нашем крестном ходе.

Честно говоря, я не лелеяла особых надежд на радио – думала: ну, кто сейчас радио слушает? Но уже в Тотьме была приятно удивлена. Женщина при свечном ящике в храме сказала, что о нашем крестном ходе по радио передавали. А когда мы в Сергиев Посад приехали, о нас тоже знали: «А-а, вы из Сыктывкара, с крестного хода? Мы у себя каждый день с нетерпением «Народное радио» слушали, ждали новостей, как вы там, все ли у вас благополучно. Да вы уже легендой стали!»

Правда, «легенда» себя легендой не считает. Но радуют искренность и теплота в словах. Спаси всех, Господи, и слава Тебе!

Встреча с Вологдой дала еще одно интересное наблюдение.

Моя голова – голова учителя литературы – набита стихами, цитатами, в том числе любимого поэта Вологодской земли Николая Рубцова. Но во время паломничества не могла сыскать в памяти ничего, что бы отразило состояние моей души. А ведь о Вологде, о храмах и монастырях им написано немало прекрасных стихов, и я знала их наизусть. Может быть, это есть следствие того, что, когда есть пища духовная, душевная уже не требуется? И литература с ее образами куда-то отступает, видимо, на второй план. Что уже тут говорить, даже к памятнику горячо любимого поэта в Тотьме на берегу Сухоны не подошла: как-то это было незначимо. Ощущение, что душа моя в эти дни была, словно наполненный до краев сосуд, куда лить еще что-то было уже бесполезно.

* * *

В Ферапонтовом монастыре ныне музей. Наш автобус остановился, не доезжая, у стекляшки-магазина. Кто-то зашел купить продуктов. А нашим глазам предстала такая картина: группа паломников сидит на огромном камне и поет молитвы. Кучка хорошо подвыпивших мужиков кроет матом издали нас и наш автобус. Близко не подходят. Наконец один отделяется от группы и нетвердой походкой подходит к о.Александру. Тот только облачился, с крестом. Не знаю, что он сказал батюшке, но о.Александр твердо положил ему крест на лоб: «Не пей больше!» Мужичок растерянно отходит.

Через речку по мостику крестным ходом мы направляемся к музею.

* * *

17 июля. Накануне Тихвинский Св.-Успенский монастырь посетил Президент В.Путин. Монахи, видимо, очень уставшие накануне, отдыхали дольше обычного, т.к. служба дважды переносилась. На территории монастыря людей было немного. Свежо, торжественно, солнечно.

К началу службы храм был полон. Отец Александр, накануне торопивший всех нас скорее ехать в Тихвин, служит вместе с о.Сергием Гарклавсом из Америки. Наш батюшка освятил подаренный Путиным киот для главной святыни монастыря. После службы он вместе с о.Сергием выходит на амвон. Становится понятно, почему Господь внушил нашему батюшке поспешать сюда: нас извещают, что о.Сергий служит последний раз и прощается с российской паствой. Если бы эту ночь провели не в пути, отца Сергия не застали бы. Со слезами прощаясь с российской паствой, он дарит на прощание иконки Тихвинской Божией Матери.

Здесь с нашим оператором произошло маленькое чудо – именно так она расценила случившееся.

– Камера не работает совсем, – говорит она мне с испугом. – Вообще не включается!

– Почему?

– Может быть, потому, что начала снимать на территории монастыря, а разрешения не у кого было спросить. Вот и отключилась сразу.

Но когда благословение на съемку в храме было получено, камера начала работать как ни в чем не бывало. «Имейте страх Божий», – учат нас апостолы и люди духовные.

* * *

Великий Новгород! Сколько в русской истории связано с этим городом!

В первую очередь мы спешили к стенам Юрьева монастыря, одного из самых старых на Русской земле. Процедура вхождения в монастырь везде одна и та же: следует просить разрешение настоятеля. Всегда идут священник и его главный помощник. Мы начинаем тихонько волноваться: а вдруг... Молитва в вечерней тишине начинает звучать сильнее. Поют большинство. И всегда радостная весть: принимают!

Размещают для отдыха в келиях для паломников, прямо в стене, выходящей на Ильмень-озеро. Его видно через бойницы, когда идешь по коридору. Ночевать в намоленном месте спокойно и благодатно. Толстенные в метр и больше шириной стены – и это удивительно! – не давят на человека, а дают, наоборот, мир и спокойствие. Ни о какой бессоннице и речи быть не может, спим как у Христа за пазухой.

Где бы мы ни останавливались, я лично, как касалась головой подушки, сразу засыпала. Не могу сказать за других, кому мешала спать своим храпом. Простите если что, люди добрые!

Утром богослужение в соборе Георгия Победоносца. О.Александр служит. Все в соборе, многие исповедываются и причащаются.

Я же не могу подняться: температура, кашель и душевная скорбь. Через какое-то время (это литургия подошла к концу, я это поняла позднее) мне стало лучше. Я встала, привела в порядок себя и свои вещи и пошла в храм. Там даже у подсвечника постояла. Моей немощи как не было. После молебна о.Александр подошел: «Я за вас молился». А я это уже поняла. Потому что подобные простуды обычно валят меня на месяц, а после больничного еще месяц восстанавливаюсь. Это, думается, одно из тех обыкновенных чудес, которые в жизни христиан происходят почти каждый день. Оно бывает тогда, когда по горячей молитве самого человека, или близких, или духовника Господь приходит на помощь.

Тут же я смогла поехать в город, хотя подруги меня отговаривали. В первую очередь посетили мы Новгородскую Софию. В соборе службы не было, мы приложились к мощам новгородских святых, а потом провели для нашей группы экскурсию.

Услышали мы вот такую историю о мастерах-иконописцах. Роспись собора уже завершилась, закончили образ Спаса, благословляющего на купольной части храма, спустились вниз, смотрят – глазам не верят: Иисус получился с рукой, сжатой в кулак. Стали думать, что делать. И вот как-то одному православному был голос: «Не пишите меня с рукой благословляющей, оставьте как есть. Пока я держу Новгород в руке Своей, стоять ему, но плохо будет новгородцу, когда кулак разожмется». В годы Великой Отечественной войны немецкий снаряд попал прямо в купол Софийского собора, почти все изображение Господа разрушилось. Трудно пришлось Новгороду в ту пору.

Возвращаемся из Новгорода в Юрьев к вечеру. Дети и взрослые решили купаться. Все бегом мчатся к озеру. Женщины стирают. О.Александр собирается на рыбалку. В разговоре с батюшкой я пошутила:

– Отец Александр, вы собираетесь на рыбалку, а ведь на этом озере тороватый купец Садко на спор с новгородскими купцами поймал золотых рыбок.

Он отшутился:

– Вы что, хотите, чтобы и я поймал золотую рыбку?

– Уж лучше простой – на уху...

Утром, перед отъездом, на трапезе была уха из свежей рыбы, пойманной нашим батюшкой.

Прощаясь с Новгородом, мы идем по территории монастыря крестным ходом, выходим за ворота с иконами и хоругвями, поем «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас, грешных».

* * *

До Пскова оставалось километров сорок, был полдень, стояла неимоверная жара. Вдруг автобус стал подозрительно шипеть. Правое заднее колесо осело.

– Что же за населенный пункт, где невольно пришлось остановиться?

– Станция Дно, – слышим в ответ.

Дно! Это же место отречения от престола Государя Императора Николая Второго!

Стоим. Очень хочется пить. С крыльца соседнего дома на нас с любопытством смотрит женщина. Что за дом? Оказалось, жилкомхоз станции. Мы просим попить. Все женщины конторы принимают в нас живейшее участие, кипятку маленькими чайниками на всех приготовили, в бане предложили помыться. Кто не ленивый – тот даже попариться успел, пока руководители нашей группы и шоферы ходили в администрацию поселка в связи с нуждой в ремонте.

За всю дорогу ни разу мы не испытывали проблем с едой. Так было во многих местах. Вот стоим в Тотьме в Спасо-Суморином монастыре. К нашей группе вдруг подходит женщина. Оказывается, на территории монастыря люди живут. «Огурчиков соленых не хотите ли?» – спрашивает она.

Ну кто и когда отказывается от огурцов домашнего посола? С удовольствием съедаем одну, а потом вторую банку. Спаси, Господи, нашу благодетельницу рабу Божию Валентину.

Был еще случай. Проезжали мы одно село по дороге на Смоленск. Остановились: надо было молока и яичек купить. Несколько человек пошли в ближайший дом. Хозяйка дома, узнав, кто такие, бросилась в погреб, достала сала, бросилась в клеть, принесла яичек подол. Спросили лучка, зелени.

– Да идите в огород, берите все, что вам надо, – ответила женщина.

Жива в народе та историческая память, о которой говорили: и щедрость эта – от радости встречи с Богом. И все, кто нам жертвовал, давали записочки с просьбой помолиться о них. Мы добросовестно записывали всех в наш поминальный список. Молились в дороге, подавали во всех монастырях и храмах.

* * *

Вот мы и у ворот Псково-Печерского монастыря, что в десяти километрах от Пскова. Утром рано – на службу в Успенский собор. Опять часть группы причащается. Прикладываемся к иконам, особо к чудотворной Псково-Печорской иконе «Успение». В этом храме испытываем такое благоговение, что опасаемся громко дышать. Я сижу на лавочке, после болезни испытываю слабость. Какие люди молятся в этом храме! И деточек много, и старенькие-старенькие монахини на скамеечках.

После трапезы – посещение пещер. Какая жалость – на пять минут опоздали, а монаха, который должен нас повести, уже нет.

В ожидании путешествия в пещеры Псково-Печерского монастыря успела подойти под благословение старца, которого вели мужчина и инок. Потом мне сказали, что это был Иоанн (Крестьянкин). Так и наши водители Валерий и Николай сподобились. А старец, давая благословение Валерию, прижал его голову к своему плечу и сказал: «Счастливый, ты находишься под надежной защитой». Сам Валерий рассказывал, что вся его родня, и жена особенно – глубоко верующие люди.

Стоим перед входом, молимся: «Господи, пошли нам хоть какого-то экскурсовода!» Вдруг выходит из пещеры монахиня (она уже тридцать лет служит при святых мощах) и сама начинает нам рассказывать о первых насельниках пещер, о священнике Владимире и его матушке Марии, которые пришли из Пскова и полюбили эти святые места. Потом они приняли постриг с именами Ионы и Вассы. Их святые мощи находятся прямо при входе в пещеры. Рассказывала м.Надежда не как экскурсовод, а как сказительница – ну, настоящая Арина Родионовна. Она и в самом деле была как из детской сказки: на улице жара, а она в зимней одежде, в теплом платке, в валенках. Мы замерли и, наверное, открыли рты. Но вот подошел инок и повел нас в пещеры. Как потом оказалось, нам повезло – он был заведующим экскурсионной службы монастыря.

Для тех, кто ни разу не бывал в пещерах, один вид их – настоящее нерукотворное чудо. Как же так: сплошной песок, но стены не рушатся? Тайком (прости меня, Господи) я взяла щепотку песка в рот. Он исчез, как будто растворился во рту – настолько мелкий. Хорошо было прислонить к нему голову, приложить ладони или просто стоять со свечкой в руках и рассматривать удивительные узоры из прожилок железа на песчаных сводах. Захоронений в пещерах огромное количество. Там теряется чувство времени, не чувствуешь холода, хотя температура +4 по Цельсию. Но самое удивительное другое: в мерцании свечей при полной темноте там ощущаешь необыкновенный свет. Как это происходит, объяснить трудно. Но при выходе на границу мира святых пещер и залитого солнцем летнего дня невольно вырывается: «Свет – там. А здесь – мир, тьма».

Дорога вверх выложена камнями, по краям более мелкими, по середине – крупными булыжниками. На самой середине еле заметный желобок, канавка. Здесь пролилась невинная кровь. Игумен монастыря преподобный Корнилий навлек на себя неправедный гнев царя Иоанна Грозного. Прибыв в монастырь и не выслушав никаких объяснений, самодержец собственноручно казнил настоятеля. Но понял свою страшную ошибку: сам понес окровавленную голову с места казни к месту упокоения. Что он пережил и передумал, что прочувствовали все присутствующие – одному Богу известно.

Услышали мы много интересных историй и из недавнего прошлого знаменитого монастыря.

Однажды, в шестидесятые годы прошлого века, посетил Печеры Никита Хрущев. Все осмотрел, послушал, за трапезой сидел. Вышел в монастырский двор: во дворе женщины высаживают на клумбы цветы.

– Что это они у вас делают? – спросил он у настоятеля. – Эксплуатация!

– Нет, Никита Сергеевич, это женщины трудятся на своей земле.

За воротами обители недовольство советского лидера вызвали многочисленные нищие.

– А почему у вас тут столько нищих? – опять спросил Никита Сергеевич недовольно. – Непорядок!

– А это не мои нищие – ваши. Мои монахи обуты, одеты, накормлены, имеют крышу над головой.

– Мне тут у вас понравилось, но все-таки я вас завтра закрою! – грозно добавил Хрущев.

– Только попробуйте! – парировал игумен.

Не закрыли.

Другая история связана с посещением монастыря Борисом Ельциным.

Простоватый Ельцин долго ходил по пещерам и все принюхивался. Наконец он не выдержал и спросил:

– Отец настоятель, тут у вас столько покойников, но не воняет? Как же так?

Игумен, в свою очередь, спрашивает у Ельцина:

– Скажите, Борис Николаевич, от вашей многочисленной свиты воняет?

– Нет, – чистосердечно признается Ельцин, – не воняет.

– Так вот, все лежащие здесь – это Божья свита. Если уж от вашей не воняет, так почему Божья свита должна вонять?

Вот такие интересные и поучительные истории.

* * *

Перечитывая свои черновики, отмечаю, что слишком часто употребляю одно слово: «удивительно». Что делать, другого не могу подобрать. Весь наш крестный ход – чудо для каждого из нас и для многих людей, с которыми довелось нам встречаться.

Мы не переставали удивляться красоте и щедрости людской, удивлялись явленной нам милости Божией, помощи и защите нас, грешных.

Следующим чудом был Брянск. Остановка на ночлег – Свято-Успенский монастырь. Утром осматриваем монастырь, беседуем с архимандритом Никодимом. Удивительный человек. Всем понравилась его простота, веселость: что ни слово – то присказка.

– Отец настоятель, а много в монастырь приходит насельников?

– Приходят, да большинство не ради Иисуса, а ради хлебного куса.

Брянск – прекрасный, чистый город. Его жители, как мы убедились, очень любят свой город и гордятся им. Проехали по его улицам: море цветов, нигде не брошено ни одной бумажки. Этот город – родина Александра Пересвета, инока-схимника, которого благословил св.Сергий Радонежский на духовный и воинский подвиг. В городе – два памятника герою-иноку, но они не удовлетворяют общественность. Сражался Александр Пересвет с Челубеем не в броне, а в схиме. Это и хотят запечатлеть на новом его памятнике активисты-общественники и собирают на него деньги.

Я внутренне порадовалась: в разработанном мной методическом пособии по теме «Житие св.Сергия Радонежского» есть одна деталь – предлагаю детям сопоставить две репродукции с картин Ильи Глазунова «Бой Пересвета с татарским богатырем Темир-Мурзой» и М.Авилова «Бой Пересвета и Челубеем». Вопрос звучит так: «На какой из этих картин соблюдена историческая правда?» Здесь же я узнаю о том, что могила Александра Пересвета в Москве, в Симоновом монастыре. В годы советской власти на его святых останках стоял токарный станок – в монастыре были устроены заводские мастерские. Сейчас там стоит храм.

* * *

В Оптину попадаем в воскресенье. Народу – как в Москве. Автобус не можем нигде пристроить, ни на площадке перед монастырем, ни на ближней улице. Наконец кое-как пристроились на обочине.

Люди готовятся к исповеди. Едим в автобусе, на ночлег располагаемся кто где: в автобусе, в храме, а Надежда Губенко, наш замечательный «повар» (ответственный за питание), раскидывает палатку во дворе соседнего дома.

Была у меня давняя мечта: побывать на могиле убиенного схимонаха о.Василия. Слышала я и о иноках Ферапонте и Трофиме. С сыктывкарцем Николаем Есиным, нашим слепым паломником, идем к этим могилкам. Могилок у восточной стены много больше. Чинно обходим все, кланяемся, молимся.

Молча стою и смотрю, как Николай Дмитриевич неспешно руками «осматривает» кресты, фонари для неугасимой лампады. «Теплый, – говорит он радостно, – значит, лампада горит». В крестах убиенных монахов огромное количество записок с просьбами и обращениями. И людей здесь больше всего. Николай Дмитриевич трогает цветочки: «Красивые!»

Оптина пустынь в Пасху 1993 года была залита кровью. В ней зазвучали и замолкли колокола. А перед Пасхой в Страстную седмицу в алтаре четыре раза проливалась кровь: то капля сорвется на проскомидию, то еще что-то случится. В Страстную пятницу при выносе Плащаницы случилось невероятное: звонари, в том числе и убиенный впоследствии ножом инок Ферапонт, вызвонили пасхальный перезвон. Отцу наместнику ничего не могли объяснить, только растерянно каялись. Вечером Страстной субботы того года над Оптиной стояло страшное марево, воздух будто дрожал, сердечники хватались за сердце. Вообще, говорят, странного перед Пасхой было много... Отца Василия наградили золотым наперсным крестом, но получить его он так и не успел. Вместо этого ему был крест на кладбище.

Три креста, как три родные брата,
Тишиной овеяны стоят.
Во гробах за Господа распяты
Три монаха оптинских лежат.

* * *

За Серпуховым – конечная точка нашего маршрута, Троице-Сергиева лавра. В Серпуховский Высоцкий монастырь прибыли во второй половине дня. Монастырь славен знаменитой чудотворной иконой «Неупиваемая Чаша». О.Александр покупает большую икону для храма, и мы радуемся его покупке. «Икона эта в храме просто необходима, говорит он. – Люди приходят, просят защиты от зеленого змия, уже сами понимают, что только Церковь поможет, только у Царицы Небесной защиты надо просить».

Серпуховский монастырь построен по благословению преподобного Сергия Радонежского. До сих пор цветник духовный, посаженный святым игуменом земли Русской, по которому прошел наш крестный ход, дает людям радость и утешение. Вот мы и в Троице-Сергиевой лавре. Там мы провели три незабываемых дня на Глинских чтениях.

* * *

Так завершился очень важный отрезок жизни каждого из нас.

Было бы неправдой сказать, что все у нас было прекрасно. Были и скорби, и болезни, и обиды... Но то, что жили, старались жить христианской жизнью, начали понимать, что такое соборность, что Господь помогал нам на нашем пути и мы это чувствовали, – все это, действительно, прекрасно.

Нина МИЩЕНКО

назад

вперед


На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Форум.Гостевая книга