ПЕРЕКРЕСТКИ

НА ТРЕЗВУЮ ГОЛОВУ

Уважаемые коллеги! Предлагаю для «Веры» рассказ о человеке, который бросил пить 30 лет назад. Первоначально материал был опубликован в нашей районной газете «Северная правда», где я работаю корреспондентом. Быть может, кто-то, прочитав исповедь этого человека, задумается о том, что он творит со своей жизнью.

С уважением, Александр Абрамов.

30 лет тому назад житель поселка Лальска Лузского района Кировской области Вениамин Анатольевич Засухин затянул в крепкий узел терзавшего его душу и тело зеленого змия. С тех пор он не выпил ни грамма спиртного, даже пивом не баловался. Трезвая жизнь ему в радость, он словно заново открыл мир. «Только бросив пить, я по-настоящему понял, что такое счастье, – говорит он. – Жизнь стала интересной, радость испытываю даже от того, что помог случайному прохожему найти в поселке улицу или дом. А сколько душевного спокойствия доставляет мир и согласие в семье…»

«Я пил по поводу и без повода целых 15 лет»

Жизненный путь Вениамина Анатольевича схож с судьбами большинства его современников: родился в глухой деревушке, заброшенной среди лесов Лузского района, окончил начальную школу, до армии работал в местном колхозе. Отслужив положенный срок, возвратился домой. Через год после демобилизации женился на местной красавице Ие, и может быть, тут бы и остался. Но захотелось молодой чете обустроить семейный очаг в другом месте.

В конце пятидесятых – начале шестидесятых страна бурлила новостройками. Засухины поехали в Коряжму, там как раз развернулось строительство целлюлозно-бумажного комбината. Вениамин устроился в механизированную колонну, оператором на передвижной компрессор. Жена была в положении, все дни хлопотала по дому. Первенец, Наташа, появилась на свет спустя месяц после их приезда в Коряжму. Через год родилась Люда, а еще через год – Надя.

– Там, на работе, я и пристрастился к бутылке, – вспоминает Вениамин Анатольевич. – Сначала с аванса-получки понемногу, день-другой, а потом пошло запоями. Получу деньги – и не просыхаю неделю-другую. Затем делаю перерыв два-три дня, аванс получаю и снова – к веселой жизни.

Супруге такая жизнь стала в тягость. Родных-близких рядом нет, не с кем поговорить, некому поплакаться. Запросилась домой. Муж пожалел – совесть до конца не пропил. Собрались и переехали в родные края, в Лальск (младшей дочери исполнился ровно месяц). Но и тут Вениамин не успокоился.

Устроился в «Сельхозтехнику» помощником кузнеца. Работал хорошо, но и дружбу с алкоголем не оставлял. Уволили через два года. Ушел в межхозяйственный лесхоз, на трактор. Деньги стал приличные получать – до 150 рублей в месяц. Но практически всё «спускал», семье доставались крохи. Жена, чтобы содержать семью, устроилась техслужащей на ставку в 60 рублей. В межлесхозе пьяницу долго тоже не стали терпеть…

Так мыкался Вениамин по многим предприятиям Лальска, нигде надолго не задерживаясь. Последним пристанищем стал промкомбинат. Туда шел весь «сброд» поселка. Тут-то он и допился до чертиков, в прямом смысле слова…

«Они бежали за мной, цокая копытами»

Стоял апрель 1975 года. Страстная неделя. Весеннее солнце припекает, природа пробуждается. А Вениамину Анатольевичу не до этого. Проснувшись в понедельник утром после очередного запоя, увидел он перед собой нечистую силу – чертей хвостатых с рожками, страшных старух, вылезающих прямо из стен, шипящих кошек, прыгающих по мебели в доме. Он закрыл глаза, тряхнул головой – видения не исчезли.

– Я страшно испугался, – говорит Вениамин Анатольевич. – Состояние ужасное, никому не желаю такое пережить. Сознание будто раздвоилось: сам вроде в здравом уме, соображаю, что делаю, и в то же время вижу повсюду преследующую меня нечисть. Ну, думаю, допрыгался. Решил отлежаться денек-другой, может оставят в покое. Нет, наоборот, с каждым часом становилось всё хуже и хуже. Нечистая сила, черти волосатые, так и скачут передо мной, гримасы строят, всё зовут куда-то, а то возьмут за рукава и давай раздирать на части. Я брыкаюсь, жену зову: «Помоги!» Она придет, сядет на кровать, заговорит о чем-нибудь – и вроде на душе спокойней. И черти убегают. В туалет ходил только с ней, сяду, а сам за ее подол держусь, чтобы не утащили. Но самое тяжелое время – ночь. Уснешь, забудешься, а они ж и во сне лезут! Как ошпаренный вскакиваешь – и давай гонять по дому всех, кто на пути стоит. Жену с детьми заодно прихватывал. Ия потом рассказывала, как забивались они по углам, плакали. На улицу, говорит, на ночь не уйдешь, холодно, да и одного старалась не оставлять – мало ли что учудишь. Вот и караулила. Во вторую или в третью ночь, сейчас не помню, проснувшись и погоняв родных и чертей, увидел на кухне сквозь пол развеселое пиршество: котел на костре бурлит, гармонь лихо играет, никто на этом свете так не сможет, вокруг черти скачут, бабы с мужиками в страшных образах сидят, частушки поют – заслушаешься. Вот так влип! Убежал в спальню, кое-как до утра дотянул. В восемь часов упросил жену сводить в больницу, может какой укол поставят. Там на меня зашумели: таким пьяницам ничего ставить не будем. Жена заступилась, укол сделали, но лекарство не помогло. Пришли домой, ночь опять кое-как перекантовался, наутро встал – состояние того хуже. Обступили со всех сторон. Решил на улицу сходить, свежим воздухом подышать. По мосткам на дорогу вышел, остановился. Слышу: сзади целая свора, цокая копытами, бежит. Один остановился за спиной, в затылок дыхание ощущаю. Оглядываюсь – черт, весь серый, только хвост черный, нос пятачком, рожки небольшие, уши лохматые. Стоит – сама невинность, хвост поджал, лукаво улыбается. Тут я не выдержал, как за-о-ру на всю улицу голосом нечеловеческим! Жена, испугавшись, выбежала из дома…

Увела Ия Анатольевна обессилевшего мужа в дом, уложила на кровать, старшей Наташе велела присматривать за ним. А сама – к участковому, Валере Белых: «Помоги, Валера, нашему горю. Отвези мужа, Христа ради, в Киров, в больницу. Сойдет с ума человек».

По дороге домой повстречала богомольных старушек, шедших в церковь на вечернюю службу. Рассказала им всё как есть, они ее и надоумили, как можно избавиться от горя. Завтра – Великий четверг, своди мужа к причастию. Только пусть с утра ничего не ест. Ия Анатольевна обрадовалась, пришла домой и давай Вениамина Анатольевича уговаривать сходить в церковь.

– Я богохульником никогда не был, – вспоминает Вениамин Анатольевич, – но и в церковь не ходил. А в тот момент готов был на всё, только бы нечистая сила меня оставила.

«От ада земного меня избавили...»

Утром собрались муж с женой в церковь. Вениамин Анатольевич, как было наказано, ничего не ел и не пил. На подходе к храму увидел, как бегут к нему на всех парусах хвостатые. «Да что ж это такое, – подумал он. – Они и здесь покоя не дают». Жена зашла было в храм, а он на минуту задержался на улице – от отчаянья потянулся за сигаретой…

– В тот раз не довелось мне причаститься, – говорит Вениамин Анатольевич. – Стал подходить к амвону, а батюшка спрашивает: «Курил?» Отрицать не стал, зачем грех на душу брать. Возвратился домой в прежнем состоянии.

Вскоре подъехал на машине участковый. Давай, говорит, Анатольевич, собирайся в Киров. Жена быстро снарядила мужа в дорогу. Стал он садиться в машину, а свора тут как тут: куда поехал? на кого нас оставляешь?

– Я терплю, ничего им не отвечаю, а они и так и эдак передо мной, выкрутасы выделывают, рожи корчат. Как доехал до областного центра, ума не приложу. Целую ночь в их компании провел. Только благодаря Валере никого не гонял. А мог. Зашел в Лузе в вагон, присмотрелся: вроде люди сидят, а лица у всех волосатые.

В Кирове, в больнице, врач спросил, что беспокоит. Я ему: вон в углу чертенок сидит. «Всё понятно, – остановил он меня, – можешь не продолжать. Иди в палату, сейчас медсестру пришлю». В палате Вениамина Анатольевича уложили на кровать, медсестра укол сделала, капельницу поставила. Так с капельницей он и уснул. Впервые за целую неделю глубоким безмятежным сном.

– Утром встал, – продолжает свой рассказ Вениамин Анатольевич, – сразу по привычке по сторонам – кто где сидит. Что такое? – нет никого. Не поверил. Вышел в коридор – и там никого. Только больные с медсестрами. Целый день ходил с осторожностью, чтоб не потерять это состояние. Радовался: белый свет родным стал, ноги не подсекаются, а главное – черти исчезли. Днем вызвал врач, расспросил о жене, детях, поинтересовался почему-то, есть ли иконы в доме. Я ему всё подробно рассказал, он мне и отвечает: «Держать тебя в больнице, Вениамин Анатольевич, смысла нет, ты практически здоров. Только запомни: выпьешь еще раз, будешь моим клиентом на долгие годы». Вывел он меня из кабинета и показывает на бедолаг, которые в это время шаркали тапочками по коридору. «Вот они, – говорит, – не успели выйти за ворота больницы, как побежали в магазин за бутылкой. И с тобой такое же будет, если последуешь их примеру. Собирайся и поезжай домой с добром».

После слов врача я был на седьмом небе. Какая бутылка после всего пережитого. Домой, только домой! К жене, к дочкам. Счастье-то какое – меня избавили от нечисти.

Жена обрадовалась, увидев мужа на пороге дома. Предложила сходить на пасхальную службу. Вениамин Анатольевич хоть и был с дороги, но не стал сопротивляться.

В храме он случайно встал возле большой иконы Спасителя. Стоит, молится, честь по чести. Вдруг слышатся ему слова, сказанные мужским голосом в приказном тоне: «Отойдите от него!» Поднял голову, оглянулся. Вокруг – бабули, крестятся усердно, на него внимания не обращают. Ни одного мужика поблизости.

– В тот момент, – говорит Вениамин Анатольевич, – я как-то не придал значения словам, подумал, что послышалось. А по прошествии времени, когда на меня навалились испытания трезвой жизни, я часто их вспоминал. Я так считаю, что это Спаситель меня избавил от нечистой силы, от алкоголизма. Это Он дал мне силы преодолеть искушения, которые подстерегали меня на первых порах. Теперь, бывая на службе, я стараюсь занять только то место, где слышал слова, и первую свечку ставлю только Ему. А еще я очень благодарен Богу, что послал мне такую жену. Сколько она со мной натерпелась, сколько намучилась за годы моего пьянства и в те критические дни. Стоило ей бросить меня, всё – сгинул бы. Благодарен Богу и за то, что свел меня с кировским врачом, который словом наставил на путь истинный. Что рядом оказался такой чуткий участковый – Валера Белых, который поступил со мной по-человечески. Эти дорогие мне люди с Божьей помощью вырвали меня из лап нечистой силы…

После пасхальной службы жизнь у Вениамина Анатольевича пошла, как говорится, по маслу. В доме – мир и лад, на работе – почет и уважение. Стал везде успевать, за что ни возьмется, всё в руках спорится, как будто играючи делает. Деньги в доме завелись, дом мебелью завалил, мотоцикл купил, дочек одну за другой выучил в институтах-техникумах…

– Предлагали ли выпить? А как же? Особенно в первые месяцы. Не верили: давай, Веня, выпьем, хватит придуриваться. Я им наотрез: не буду! Ну, хоть пивка, – не унимались они. На свадьбах у дочерей ох уж и приставало ко мне народу: «Давай за счастье молодых!» Изумлялись, до обиды доходило. А я – не буду и баста! Так, потихоньку, приучил людей не приставать со спиртным, даже с пивом. Кстати, пиво – та же пьянка, через какое-то время потянет на водку.

В промкомбинате Вениамин Анатольевич проработал до пенсии. Трудился в лесу, на трелевочнике. Часто на перекурах друзья-лесорубы заводили речь о пьянстве, неустроенной жизни, семейных скандалах. Он встревал в их разговоры и говорил, чтобы бросали пить: «Ведь посмотрите, до чего доходят иные. Последнюю ряску из дома несут. Ходят по поселку, как чумные, никто их за людей не считает. Пожалейте вы себя, жен, детей». Иные прислушивались к его словам, брались за ум. Другие советовали не лезть в душу, мол, ты, Анатольевич, завязал, а мы сами с усами.

– Сначала таким людям я горячо объяснял, к чему приводит пьянка, – говорит Вениамин Анатольевич.– Но потом понял – бесполезно. Сидит в их душах бес, крепко вцепился и не допускает мои слова до сознания. Надо другой подход искать, чтобы избавить от пристрастия к бутылке…

Человек – кузнец своего счастья

Мы разговаривали с Вениамином Анатольевичем в его доме на кухне. Наша беседа затянулась до самого обеда. Супруга, Ия Анатольевна, все это время находилась рядом, вместе с внучкой готовила обед, на который должны были прийти дочь с зятем. Нашу беседу она слышала и часто делилась своими воспоминаниями, особенно про ту памятную неделю. Ближе к двенадцати пришла Надежда с мужем, и, чтобы им не мешать, мы вышли с хозяином на крыльцо.

Тут собеседник поделился самыми сокровенными мыслями. Он ищет в каждом человеке доброе начало:

– Добрых людей в мире больше. Все дело в тебе. Если ты к человеку с добром, то и он ответит тем же. Для меня счастье – это жена, дети, внуки. Словом, моя семья. Я просыпаюсь утром и хочу их всех просто видеть. Счастье родителей – если хорошо живут дети. Счастье – когда помог другому человеку. Счастье – сходить в лес по грибы и по ягоды, просто полюбоваться природой. Счастье – сама жизнь. Знаешь, теперь, на старости, я себе желаю одного – пожить остаток отведенных мне Богом дней так, как все эти 30 трезвых лет. Вот это будет для меня настоящим счастьем!

Александр АБРАМОВ
Кировская обл.

назад

вперед


На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Форум.Гостевая книга