ВЕРТОГРАД
ИСПОВЕДНИЧЕ ДОБРОПОБЕДНЫЙ
О жизненном пути отца Романа Медведя
«Всё будет хорошо»
|
Родился Роман в 1874 году в местечке Замостье Холмской губернии в семье учителя прогимназии Ивана Иосифовича Медведя и Марии Матвеевны, работавшей акушеркой. В семье было семеро детей – пять сыновей и две дочери. Роман, как и его братья, учился в Холмской Духовной семинарии в то время, когда ректором её был архимандрит Тихон (Белавин), будущий Патриарх, оказывавший им впоследствии своё покровительство и помощь. Окончив семинарию первым учеником, Роман Иванович поступил в Санкт-Петербургскую Духовную академию, которую окончил в 1897 году со степенью кандидата богословия. Во время обучения в академии Роман Иванович познакомился с протоиереем Иоанном Кронштадтским и, став его духовным сыном, ничего впоследствии не предпринимал без его благословения.
Затем Роман Иванович служил инспектором Виленской Духовной семинарии. В 1901 году по благословению отца Иоанна Кронштадтского он сочетался браком с Анной Николаевной Невзоровой, которая училась вместе с его сестрой Ольгой на медицинских курсах. В том же году его рукоположили во священника.
В 1902 году отец Роман получил назначение в храм Марии Магдалины в Санкт-Петербурге. Здесь во время его служения образовалась многочисленная духовная община и было организовано общество трезвенников. Священник всего себя посвятил приходской деятельности, и эти несколько лет напряжённой жизни сказались на состоянии здоровья: он и его жена заболели туберкулёзом, и дальнейшее пребывание в климате Санкт-Петербурга было сочтено врачами опасным. Но была и иная причина переезда отца Романа из Петербурга. В 1907 году на квартиру к нему пришёл Григорий Распутин, и отец Роман, будучи человеком прямым, счёл нужным в лицо высказать пришедшему своё мнение о нём. В раздражении покинул тот священника. Через две недели последовал указ Святейшего Синода о переводе отца Романа полковым священником в город Томашов Польский, на границу Польши с Германией.
Перед тем как туда отправиться, отец Роман с женой поехал к отцу Иоанну Кронштадтскому и рассказал о случившемся.
– Это всё кратковременно, всё будет хорошо, скоро он о тебе забудет, – сказал отец Иоанн.
И действительно, уже через несколько месяцев пришёл указ о назначении отца Романа настоятелем Свято-Владимирского адмиралтейского собора в Севастополе и благочинным береговых команд Черноморского флота. В его подчинении были четыре храма и около пятидесяти священников.
Побег из Севастополя
Летом 1912 года произошло восстание матросов на линкоре «Святой Иоанн Златоустый». Для оздоровления нравственной обстановки среди моряков отец Роман предложил командованию флотом употребить духовное средство – индивидуальную исповедь, дабы с помощью Таинства покаяния поднять дух моряков. Командование согласилось. После ликвидации восстания командующий флотом обратился к протоиерею Роману с вопросом, нужно ли вводить во флоте тайную полицию для выявления настроения моряков. Отец Роман заверил командующего, что настроение моряков здоровое, и тайная полиция введена не была. По поручению командующего протоиерей Роман написал и выпустил книгу «Дисциплина и товарищество».
Многие послушания в Свято-Владимирском соборе несли в то время сами матросы, на них же был возложен и тарелочный сбор. Некий моряк по фамилии Докукин решил этим воспользоваться и стал красть церковные деньги. Вскоре он был уличён и по распоряжению отца Романа отправлен на корабль. После февральской революции 17-го года был организован солдатско-матросский революционный комитет, и Докукин стал его председателем. В декабре 1917 года комитет постановил арестовать и расстрелять протоиерея Романа, но, из-за того что священник был весьма известен и очень любим народом и отсутствие его на Рождественском богослужении могло вызвать возмущение верующих, решили исполнение постановления отложить до Святок.
Один из матросов предупредил супругу священника о готовящейся расправе, и она купила билет на поезд, который отходил в самый день Рождества. Отслужив Рождественскую службу, отец Роман, не заходя домой, отправился на вокзал. Хорошо знакомый ему начальник вокзала посадил его в вагон ещё до того, как состав был подан к перрону. Ночью члены революционного комитета пришли арестовать священника. Они перерыли весь дом, допросили Анну Николаевну, которая во всё время обыска держала на руках шестимесячную дочь Ирину. Анна Николаевна держалась мужественно, и матросы ушли, но затем приходили с обысками ещё несколько раз.
Протоиерей Роман благополучно добрался до Москвы и направился к Патриарху Тихону, который благословил его служить и проповедовать в московских храмах.
«Детки-то кушать просят»
В мае 1918 года ВЧК арестовала настоятеля храма Василия Блаженного протоиерея Иоанна Восторгова, и в сентябре того же года он был расстрелян. Когда об этом стало известно, Патриарх Тихон назначил настоятелем храма протоиерея Романа. В это время при храме уже существовала большая община, и отец Роман с усердием поддержал сделанное его предшественником. Вот как описывает своё первое впечатление от проповеди священника одна из его духовных дочерей:
«Это было в 1918 году, когда я квартировала вблизи Красной площади... В одно из воскресений меня потянуло в знаменитый храм Василия Блаженного. Войдя в храм, я встала впереди, и когда батюшка вышел на амвон с проповедью, я по-детски не отрывалась от него глазами, слушала, как говорится, раскрыв рот животворящие глаголы... По окончании службы батюшка стоял у раки мощей блаженного Василия, на которой лежали чугунные вериги святого. Когда приблизилась моя очередь к ним приложиться, батюшка положил руку мне на затылок и крепко прижал голову к одному из крестов чугунных вериг. Под этой тяжестью его руки моё сердце всколыхнулось необъяснимым чувством счастья на земле, такой в то время страшной, всесторонне мучительной по своему неустройству и неопределённости».
В феврале 1919 года власти закрыли храм Василия Блаженного, и Патриарх Тихон назначил протоиерея Романа настоятелем храма Святителя Алексия, митрополита Московского, в Глинищевском переулке. Во время кампании по изъятию церковных ценностей в 1922 году представители властей забрали из храма почти все сосуды, необходимые для совершения литургии. В том же году, восполняя утраченное, община отца Романа приобрела деревянный потир. В 1921 и в 1924 годах община произвела ремонт куполов и крыши храма.
Ещё в самом начале церковной деятельности отца Романа в Москве власти не раз его арестовывали, впервые – в 1919 году. Во время одного из арестов его допрашивал председатель ВЧК Дзержинский, который предложил священнику покинуть советскую Россию и уехать на родину в бывшую Холмскую губернию, которая отошла к Польше. Священник отказался и убедил представителя власти, что его отношение к советскому государству вполне лояльное и находится в пределах, определённых апостолами, которые заповедали в своё время молиться о властях римских, относившихся в то время к христианской Церкви не менее враждебно, чем советская власть.
В 1919 году по благословению Святейшего Патриарха Тихона протоиерей Роман организовал Братство ревнителей православия в честь святителя Алексия, митрополита Московского. С этого времени для отца Романа начался особый период жизни, продолжавшийся более десяти лет, – духовного старческого окормления. Многие благодаря чрезвычайным трудам протоиерея Романа нашли путь к Церкви и обрели твёрдую почву под ногами. Автор книги «Оптина пустынь и её время» Иван Михайлович Концевич, состоявший в братстве отца Романа, вспоминал:
«В этот год... Москва покрылась сетью братств, кружков и союзов, так как Патриарх отменил границы приходов и разрешил образование междуприходских братств. К деятельности этих братств, руководимых наиболее ревностными пастырями, были широко привлечены и миряне: они пели, читали на клиросе, проводили беседы и даже выступали с проповедями. По вечерам совершались акафисты с общенародным пением и беседами после них. Для детей, лишённых уроков Закона Божия, устраивались беседы с туманными картинами из Священной Истории, молодёжь собиралась отдельно и занималась изучением церковного устава, Евангелия и т. п.
Я принимал близкое участие в братстве Святителя Алексия, во главе которого стоял протоиерей Роман Медведь... Здесь я окреп духовно и начал жить в ограде Православной Церкви».
На дворе были 1919–1921 годы и всё, что с ними было связано: голод, холод, безработица, темнота на улицах – полное неустройство жизни. А в храме святителя Алексия в Глинищевском переулке шла глубокая, интенсивная жизнь, налаженная отцом Романом Медведем. Современники вспоминали: «В то время в Церкви большим авторитетом пользовался старец протоиерей Алексей Мечев. Он очень уважал отца Романа за его ревностную углублённую работу, а когда сам лично побывал в храме Святителя Алексия, сказал отцу Роману: “У тебя стационар, а у меня только амбулатория”».
Духовная дочь отца Романа позже так рассказывала о нём: «Его труд этих первых лет в одиночку можно назвать титаническим: ежедневная литургия с вечерним богослужением накануне, приём большинства в течение недели на откровение помыслов, многочисленные причастники каждое воскресенье после вечерни, обширная проповедь на евангельскую тему... Трудно себе представить, как мог он “тащить такую мрежу” один, без помощников. Не сверхъестественно ли то, что он выдерживал, причём выдерживал, оставаясь всегда спокойным, доступным и... ангельски кротким. Чему учил, тому был и примером».
В 1927 году была опубликована Декларация митрополита Сергия, по поводу которой в церковной среде возникли разногласия. Протоиерей Роман счёл нужным написать письмо к священнослужителям и мирянам, в котором увещевал не разрывать канонических отношений с митрополитом Сергием и не становиться жертвой козней врага нашего спасения.
Чрезмерные труды подорвали здоровье отца Романа, но болезни он переносил на ногах, а на слова заботы о его здоровье отвечал: «Ведь детки-то кушать просят».
Последние дни
В конце двадцатых годов власти стали преследовать семью священника, и духовный собор Высоко-Петровского монастыря, в который входили игумен Митрофан и иеромонах Агафон, единодушно решил: чтобы избавить от преследований семью протоиерея Романа, ему необходимо оформить официальный развод. Подчинившись духовному авторитету наставников, супруги оформили развод, и впоследствии, когда отец Роман писал письма, он адресовал их на имя дочери Ирины.
В 1930 году власти выселили священника из церковной квартиры. Стараниями духовных детей была выстроена небольшая дача в деревне Ольгино неподалёку от Москвы, куда отец Роман переехал жить, а семья его поселилась в городе Пушкино у его духовной дочери Маргариты Евгеньевны Ветелевой. В Ольгино стали приезжать духовные дети отца Романа на исповедь и за советом в те дни, когда не было служб или когда он не мог служить по болезни.
К этому времени жизнь в приходе, которым руководил протоиерей Роман, стала весьма заметным явлением в Москве. ОГПУ установило усиленный надзор за храмом Святителя Алексия, ставя своей целью его закрытие. На аресте священника настаивал и бывший председатель революционного совета в Севастополе Докукин, который к тому времени переехал в Москву (впоследствии он стал заведующим кафедрой общественных наук в одном из институтов).
Отец Роман чувствовал, что на этот раз арест не минует и его. Своих духовных детей он предупредил о предстоящих испытаниях, чтобы каждый взвесил, сможет ли перенести арест и не впасть в пагубное искушение. Прихожане настолько любили своего пастыря, что никто не захотел покинуть его и перейти в другой храм. Духовная дочь протоиерея Романа Зинаида Борютина поехала к дивеевской блаженной Марии Ивановне и рассказала ей о трудностях, которые возникли в приходе. Мария Ивановна внимательно её выслушала и, ничего не отвечая, стала бушевать, всё рвать, швырять, разбрасывать – и настолько разошлась, что испугала даже келейницу. Зинаида её действия поняла так, что наступает время испытаний, в результате которых братство будет разрушено.
На следующий день после праздника Сретения 1931 года ОГПУ арестовало протоиерея Романа и около тридцати членов братства Святителя Алексия. Вскоре храм был закрыт и разрушен. Сразу же после ареста начались допросы. Арестованные держались мужественно, показав себя твёрдыми в вере и благородными в ответах.
Следователи добивались, чтобы отец Роман назвал всех, кто был тайно пострижен в монашество, и рассказал, где и когда это происходило. Назвав только тех, кто сам рассказал о принятии ими монашеского пострига, отец Роман далее сказал: «О происходивших других тайных постригах из числа членов моего братства показывать по своим религиозным убеждениям отказываюсь».
У властей не было никаких данных о контрреволюционной деятельности священника, которой и вправду не было, но через два месяца было составлено обвинительное заключение о «контрреволюционной организации», некоем ордене «тайных монахов». Коллегия ОГПУ приговорила двадцать четыре члена общины к различным срокам заключения и ссылки, а протоиерей Роман был приговорён к десяти годам заключения в концлагерь.
2 июня состоялось свидание с родственниками, на следующий день протоиерей Роман был отправлен в один из лагерей Беломорско-Балтийского управления и 9 июня прибыл в город Кемь. С этого времени между ним и его духовными детьми в течение многих лет могла существовать лишь переписка, которая велась через его дочь Ирину.
Из лагеря о. Роман писал: «Успокаиваю себя тем, что должны мы жить так, чтобы каждый новый день считать последним в своей жизни (ожидая смерти) или же первым (в движении к совершенству). Напоминаю себе, что мы здесь, в этой жизни, странники, а посему не надо огорчаться временными трудностями пути. Идти всё равно надо, а Отечество наше – на Небесах». Он назидал своих чад: «Взаимная любовь должна учить покрывать даже различные свидетельства совести, и любовь всегда должна ставиться выше личного знания». В 1932 году к узнику приезжала 15-летняя дочь с матушкой, которая была с ним в мнимом разводе, но не побоялась преследования властей.
* * *
В июле 1936 года окончился срок заключения, протоиерей Роман был освобождён из лагеря и по приглашению друга поехал в тёплую Харьковскую область, чтобы поправить здоровье. Но там, когда он спускался с крылечка дома, из-за костного туберкулёза сломалась шейка бедра правой ноги. Уже до конца жизни священник не смог двигаться самостоятельно. Анна Николаевна перевезла его в Малоярославец Калужской области, где благочинным служил протоиерей Зосима Трубачёв, также недавно вернувшийся из лагеря. Во всё время жизни о. Романа в Малоярославце за ним ухаживала одна из его духовных дочерей, время от времени приезжали помогать Анна Николаевна с дочерью Ириной, а также и другие духовные дети.
Несмотря на болезнь, отец Роман постоянно служил литургию. Его духовная дочь записала в дневнике слова батюшки: «Я хотел бы достичь чистоты в молитве полной, чтобы она зажигалась сразу, как пламя, и была бы чистой, но сейчас такие боли у меня, что я молюсь с перерывами. Боли останавливают молитву, не дают покоя. Иисусова же молитва по милости Божией всегда со мною непрестанно. Литургия – это моя единственная услада и утешение. Я не могу без неё жить. Не могу себя лишить её».
Летом 1937 года власти приняли решение о массовом аресте священнослужителей. В июле двое сотрудников НКВД пришли в дом к протоиерею Роману и предъявили Анне Николаевне ордер на арест мужа. В это время у отца Романа открылось лёгочное кровотечение, и Анна Николаевна сказала им:
– Вы видите, он умирает. Ну, берите, мне ещё лучше будет, не надо будет его хоронить.
Сотрудники НКВД посмотрели на священника, и один из них недовольно пробормотал:
– Там своих покойников хватает.
Они развернулись и ушли.
Вскоре состояние здоровья протоиерея Романа ухудшилось настолько, что он уже не мог совершать литургию. Накануне праздника Преображения, 18 августа, он попросил призвать к нему протоиерея Зосиму, чтобы исповедаться и причаститься Святых Христовых Таин. Когда тот пришёл, батюшка долго исповедовался и горько плакал... Спустя десять минут после ухода священника приехал к отцу Роману игумен Митрофан. Их встреча была исполнена искренней взаимной любви. Игумен Митрофан предложил ему принять монашеский постриг. Отец Роман согласился, и игумен спросил: «В какой чин?» «В первоначальный», – ответил отец Роман. В тот же день протоиерей Роман был пострижен в рясофор с наречением ему имени Иосиф. Прощаясь, игумен Митрофан поклонился батюшке в ноги, и затем они обнялись, обливаясь слезами.
6 сентября протоиерей Роман сказал ухаживавшей за ним духовной дочери: «Смерть на расстоянии двух дней, и тогда конец. Остались последние денёчки. Я поставлен Господом быть ответчиком – и буду как пример для других».
В этот же день отец Роман продиктовал Анне Николаевне письмо духовным детям: «Дорогие все бывшие духовные дети мои! Я тяжко болен, и дни мои сочтены. Христиане перед смертью прощаются и примиряются друг с другом. Прошу простить меня во всём, в чём я согрешил перед вами: делом, словом, помышлением. Со своей стороны во всём, в чём вы согрешили против меня, я властию, мне данной от Господа нашего Иисуса Христа, прощаю и разрешаю во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Недостойный протоиерей Роман Медведь».
Ночью отец Роман сказал: «Свет Божественный здесь... – и указал рукою вверх. – Расчёты сводятся к концу... Давайте скорее кончать...» В четыре часа отец Роман успокоился и сказал: «Слава Богу, хорошо!..»
8 сентября 1937 года душа священноисповедника отошла ко Господу. Погребён он был на городском кладбище в Малоярославце.
3 августа 1999 года по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II были обретены мощи священноисповедника Романа и перенесены в Москву в храм Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе. Не раз по молитвам святой помогал людям. Однажды его духовной дочери, которая неизлечимо болела, отец Роман явился во сне: он шёл по воздуху в священническом облачении красного цвета с чашей в руках. Приблизившись, благословил её и причастил Святых Таин. После этого она выздоровела.
«Откажитесь от своего малого, и Господь даст Своё большое», – завещал о. Роман. Дни памяти его – 26 августа и 8 сентября. В тропаре священноисповеднику поётся: «Благочестно на земли Богу послужив, чада твоя духовная добре упасл еси, воинству морскому окормитель явился еси. Венцем мученическим за Христа украшен быв, блаженную кончину приял еси. Ныне в небесных чертозех Творцу всяческих предстоя, не забуди и нас в молитвах своих, исповедниче Романе добропобедный».
Подготовлено по Житию, составленному игуменом Дамаскином (Орловским),
и материалам к канонизации.
 | назад |
| вперед |  |
