ЧЕЛОВЕК, ОСВЕЩАВШИЙ ПУТЬ

Памяти Валерия Елисеева

25 августа. Памятный горестный день. Прощалось с нами лето, а мы прощались с Валерой в построенном им храме в посёлке Морово. Он боролся с болезнью до последнего, пока церковь не освятили. Было пасмурно, но дождь будто крепился изо всех сил, чтобы не пролиться на наши головы. И мы, пришедшие проводить в последний путь дорогого брата во Христе, старались держаться. Но это плохо получалось.

Особенно трудно было в эти скорбные часы прощания игумену Игнатию. Он отпевал не только верного прихожанина и помощника во всех делах и начинаниях – он прощался со своим близким другом. Голос его временами дрожал. И такая любовь и горечь утраты слышались в надгробном слове батюшки, но и такая надежда на то, что у Валеры там всё будет хорошо...

Он был очень живым человеком, холериком по натуре. С малых лет этот внутренний огонь очень помогал – в семье, кроме него, росли ещё два сына, и младшему, Валерке, приходилось отстаивать свои права, когда «товарищество братьев Елисеевых» начинала сотрясать какая-нибудь распря и в ход пускались крепкие кулачки.

Старший брат, Владимир Аркадьевич, с улыбкой вспоминает: «У Валеры жизнь с первых минут – одни приключения. Мать его дома родила. У нас был диван с валиками, и все знали: вот на нём Валерка родился. Жили-то в отдалённом посёлке лесозаготовителей, туда даже дороги не было – продукты завозили весной и осенью по реке. А он родился 16 февраля, в самую глухую пору... Отчаянный был. Помню случай. Валере лет пять было, мне – семь. Приехали к дедушке с бабушкой в деревню Загарья. И там Валерка стал дразнить корову, которая мирно щипала травку. В конце концов корова подцепила его на рог. Я испугался, стал на неё кричать, звать взрослых. Те прибежали – Валерка стоит как ни в чём не бывало, улыбается. Герой!»

Так закалялся характер, который пригодился ему потом: и в уличных подростковых стычках, и в армии, и когда в 88-м трудился на кране в Спитаке, разрушенном страшным землетрясением. Больше тысячи подъёмных кранов со всего Союза разгребали тогда завалы, под которыми находились живые и мёртвые. Одним из кранов управлял Валера. С его слов, он прошёл там, в Армении, хорошую школу жизни. Картина, открывавшаяся на километры вокруг, – разруха, огни костров, у которых грелись выжившие люди, и немолчно работавшая техника спасателей – красноречиво говорила о двух главных вещах: о том, как ничтожна – гранатовое зёрнышко! – человеческая жизнь перед лицом стихии, и о том, как всё-таки велик человек в своём страдании и сострадании.

И хорошо было, наверно, чувствовать себя частью огромной страны, протянувшей своей маленькой республике руку помощи.

А через несколько лет великая страна распалась и люди её были немилосердно брошены выживать, кто как может. Братья Елисеевы занялись собственным бизнесом.

«Валера и тут проявил характер, – рассказывает Владимир Аркадьевич. – Это были 90-е годы. "Наехали" бандиты, потребовали дань. Отказался платить! В конце концов продал магазин, так и оставив их ни с чем. Сильно разозлил бандитов, приходилось даже скрываться».

Но из того времени семья не смогла выйти без потерь. Будто шла война. И погиб на ней старший брат – Виктор. В 2001-м уехал в Иваново, где вёл бизнес, и пропал без вести. Тогда это могло означать лишь одно. Владимир с Валерием ездили на поиски брата – но следов его так и не смогли найти.

Гибель брата была тем жизненным рубежом, перейдя который, Валерий и пришёл в Церковь. Не просто крестился (крещён он был раньше) и стал заходить в храм по праздникам. Нет – словно понял буквально слова: «...и весь живот наш Христу Богу предадим».

Отец Игнатий помнит тот день:

– Он пришёл в храм, и я его спросил: «Зачем ты пришёл?» «Я слышал, что Бог есть любовь, – ответил Валера. – Хочу научиться любить». – «Ну хорошо, давай будем учиться». Для этого нужно каяться, избавляться от груза грехов и привычек, что он стал с готовностью делать. Нелегко это давалось, но Валера был намерен избавиться от всего «багажа». И прошло лет десять, спрашиваю его: «Валера, ну что, нашёл любовь? Помнишь, за чем в Церковь пришёл?» – «Любовь искать». – «Так нашёл ты? – «Нет, батюшка, не нашёл. Я себя-то не люблю – от силы полчаса в сутки терплю...» Но это было просто покаяние. Ведь он любил нас! Вот я слышу, бабушка говорит: «А мне Валера на 70 лет подушку подарил», а другая говорит: «А мне – одеяло!» То есть он знал, кому что дарить. Он всех помнил, даже напоминал, если у кого-то какое-то событие. Как он мог обо всех помнить? Он писал стихи, прекрасно пел, играл на гитаре, был щёголь такой – вот такой одарённый человек. Живи и радуйся. И слава Богу, разобрался, что главное в его жизни. Искал Царства Небесного, а остальное приложилось. Потому-то я и ответил ему: «Валера, ты нашёл любовь. Потому что мы все тебя любим. Почему ты мне звонишь каждый день? Почему ты два-три раза в неделю ко мне приезжаешь? Потому что я тебя люблю. Где бы я ни был, я думаю о тебе, я нуждаюсь в тебе». И его душа поэтому откликалась, где бы он ни был, чем бы ни занимался – мысли были о Максаковке, о храме. Вот он сейчас перед нами в центре храма... Он так и жил. По крайней мере, последние пять-семь лет.

– С Валерой было всегда трудно, – вспоминает батюшка. – Он такой живой, у него вечно фонтан разных идей, и он всегда меня как бы кантовал. Я ленивый человек, и чтоб меня подвинуть, нужен какой-то упрёк. Валера в этом смысле был незаменим, непрестанно меня будоражил. И вот куда ни посмотрю вокруг себя – вижу его труды... Когда я пришёл в Максаковку, у меня ничего не было: один полиэтиленовый пакет с двумя книжками – вот и всё моё имущество. Во всём Валера помог. Меня положили в кардиологию – не на что было купить вещи. Он купил мне тапочки, спортивный костюм... Вот эту постоянную заботу его я всегда ощущал. Мы все ощущали.

И, подтверждая слова отца Игнатия, люди говорили о том, что сделал для них этот человек. Сын друга вспомнил о том, как он помог ему, студенту медакадемии, купить дорогущие учебники для учёбы; настоятельница отдалённого Стефано-Афанасиевского монастыря игумения Василисса – о том, как он мгновенно откликнулся на её просьбу привезти срочно понадобившиеся для стройки материалы. А поэтесса Людмила Шмидт растроганно прочла стихотворение о том, как Валера, услышав как-то её стихи, подошёл, обнял и назвал сестрой... Он ведь тоже был поэтом.

Брат Валерия Владимир позже, при встрече, вспомнил, как в 90-х перед ним остро встал квартирный вопрос, чуть не оказался с семьёй на улице... и брат дал крупную сумму денег – хотя Володя ни о чём не просил.

А близкий друг Валерия Александр Майский никогда не забудет, как помог ему Валера бороться с тяжёлой болезнью – нашёл пути для быстрейшего и полноценного лечения. И как привёл его ко крещению. «Он просто оставил мне "Новый Завет" и сказал, что, мол, вдруг откроешь, почитаешь... Пришло время, и отец Игнатий окрестил меня».

Вышел ко гробу маленький мальчик и сказал: «Дедушка Валера был очень хороший. Мы по нему будем скучать». И правда, редко кто умел так самозабвенно возиться с детворой и радовать их. И мало кто способен посвятить любимой внучке песню... Он был талантливый дедушка.

Я же вспоминала, как всякий раз после службы в максаковском храме Валера раскрывал объятья братьям и сёстрам, радостно приветствовал каждого, светясь любовью. Той любовью, которую искал у Бога – и думал, что не нашёл. Да ещё иной раз вложит незаметно тебе в руку бумажку: «Деткам твоим». Раскроешь ладонь и ахнешь: «Валера, ну что ты! Опять!» Но он, приобняв на прощанье, уже спешит к другому...

Приезжала домой, накупив по дороге вкусной еды, сладостей для детворы, и выгружала всё это со словами: «Это вам от дяди Валеры, с которым мы ездили в Иерусалим».

В той поездке, полтора года назад, я и познакомилась с Валерой и ещё несколькими чудесными людьми, также прихожанами храма Сергия Радонежского. А те, с кем ты был вместе у Гроба Господня, навсегда родные для тебя.

Помню, как в полном молчании едва-едва продвигалась вперёд людская река – туда, где была Голгофа, где стоял Крест... Каждый был погружён в молитву. Подняв глаза, я увидела рядом с собой залитое слезами лицо Валеры... Поразило: так любить Христа, так сопереживать Ему!

А когда мы подошли к Овчей купели, сколько ни вглядывались вниз – воды нет как нет! А как же Ангел, который слетает возмущать воду?! Вода должна быть! И вот Валера легко сбежал вниз по лестнице и мы услышали его радостный возглас: «Есть вода!» Там, в таинственной глубине, и правда блестела невидимая снаружи влага...

Только он – один из всех нас – смог её найти.

...И вот я стою в храме возле твоего гроба, Валера, и смотрю вверх, на иконы на Царских вратах. Христос въезжает на ослике в Иерусалим – вот здесь мы с тобой были... И здесь – в Назарете, где явился Пречистой Деве Архангел... Там всё было в весеннем цветении – ты помнишь?

И, словно отвечая на мои мысли, Людмила Кучер в тишине храма произносит: «Я помню, как позвонил Валера со Святой Земли жене Татьяне – мы вместе стояли на службе в кирульском храме – и поделился радостью: "Мы здесь, в Иерусалиме! Таня, как же здесь красиво! Это земной рай" И я верю, что сейчас Валера узрел Иерусалим Горний...»

– А ведь он улыбается, смотрите... – сказал кто-то, глядя на лицо умершего брата.

– Большинство людей и хотели бы делать благое, но все порывы у них затухают, имуществом загородились-завалились... – с горечью говорил на похоронах отец Игнатий. – А Валера – не такой. Он сам горел Богом и всех к Нему подвигал. Это нам всем пример, чтобы мы не у телевизоров прозябали, не в развлечениях, а в делах. Валера готовился к Царству Небесному.

Какие были его дела? Вот любимый сыктывкарцами крестный ход 12 июня – он существует благодаря Валере. Это была его идея. А сколько было разных крестных ходов у нас! И всегда – кто с фонарём впереди? Конечно, Валера! В какие только мы не попадали крестные ходы с ним! Лет десять назад, на Святителя Николая, 22 мая, собираемся идти в Затон. Вечером служим – теплынь, просто лето! Отец Михаил звонит: «Если будет непогода, то не ходите». «Мы придём, – говорю. – Хоть с Валерой вдвоём, но придём». Три часа ночи: смотрю – снег! Пришло нас сорок человек... Другой раз, на Казанскую, в Кочпон шли – такой дождь был! Из нашего храма вышли с мыслью – это нас Господь проверяет. А к Казанскому пришли – и дождь кончился, и колокола звонят, встречая нас...

А потом Валера вдруг говорит: «Построю храм». – «Давай, Валера, Бог благослови, строй!» И опять было тяжело: строить храм – хлопотное дело. Люди прячутся от него – и он это понимает. Вот придёт он пожертвования просить – а от него бегут, как от прокажённого. Такой подвиг человек нёс, уже болея.

То, что он сделал – вот этот храм во имя преподобного Серафима, где мы с вами стоим, – это, конечно, на 90 и даже больше процентов его заслуга. Он предал всего себя Христу, все свои сбережения, всё имущество. Слава Богу, что такие люди есть! Ими-то всё и движется, ими и строится всё, ими и земля держится. Потому что они созидают. Добрая бы ему была память, если бы этот светлый, просторный храм жил, – говорил батюшка. – И хорошо здесь будет. Я вот по субботам буду приезжать сюда служить литургию...

Многие помогали строить эту церковь в Морово. И брат Валеры Володя был рядом, когда поднимали купола – ярко-синие, новенькие. Многие внесли лепту – вот они, десятки имён, написаны крупно, угольком, на бревенчатых стенах.

Проектировали Серафимовский храм они вместе с архитектором Георгием Родионовым, тоже прихожанином максаковского храма.

– Валера всё торопил меня, – сказал Георгий в прощальном слове. – И сам торопился жить – вот этому хочется у него поучиться. Старался всё делать быстро – в руках горело! Я только дал ему чертежи, прихожу – а он уже на крыше сторожки прибивает ондулин! Были у нас с ним споры – но он всегда звонил, просил простить, если задел как-то. Боялся обидеть. Трепетный был человек. Дай Бог нам научиться у него не терять время – ведь, как говорится, дни лукавы. Слава Богу, он успел увидеть храм. Это просто чудо – как он радовался на первой литургии здесь, меньше месяца назад, в день памяти преподобного Серафима... Трудно поверить, что всего год с небольшим назад на месте Серафимовской золотистой церкви в Морово стоял лишь крест. Помню погожий день в июне, когда отец Игнатий отслужил молебен по случаю закладки фундамента, и мы пели акафист преподобному Серафиму, прося его святых молитв о скорейшем строительстве храма, а Валера пригласил всех к себе на дачу, чтобы отпраздновать эту важную метку в истории будущей церкви... В тот день у всех было ощущение счастья и полноты жизни. В памяти до сих пор сияющее лицо его супруги Татьяны, с которой мы открыли тогда купальный сезон в ласковой речушке.

И кто бы мог подумать, что близится время, когда о другом будет молить Серафимушку Валера – чтобы ему помог без уныния пережить месяцы болезни и чтобы любящие его приняли эту разлуку со смирением – как временную.

Владимир, старший брат, говорит: «Он принял страшное известие очень достойно. Ему звонили знакомые, начинали причитать – а он всех утешал. Со всеми примирился и ушёл с лёгкой душой».

...А дождь крепился, да и зарядил наконец, дождавшись, когда люди сядут в машины и автобусы и отправятся на кладбище. «Если бы я был суеверным, то сказал бы: хорошая примета!» – пошутил кто-то. Посветлело у всех на душе после отпевания Валеры. Дождь стучит по крыше нашей «Газели», и мы слушаем рассказ Татьяны о последних часах жизни любимого человека.

– У него не было совсем уныния. Говорил: «Храм строится, такая благодать пошла! Мне так хорошо, что даже не знаю, хочу ли я поправиться». Всех простил. Продал что было ценного, чтоб храм-то строить. До последнего дня душой был на стройке. Накануне кончины ещё выговаривал мне: «Ну всё нужно держать под контролем!»

Последние слова его были «кислорода не хватает...». До этого он попросил мяты привезти с дачи. Я привезла, заварила, он два глоточка сделал. Три раза глубоко вздохнул... Слава Богу, что я успела! Мяту чуть не забыла на даче... Нина Васильевна Попова незадолго перед кончиной навестила его. Помолились они, и Валера попросил: «Серафимушка, помолись за меня!»

Как без него жить? Лучше бы он болел долго, только бы был. Теперь нет его – вот что страшно.

– Он есть, Таня! – отзывается батюшка. – Просто в другом мире. Когда мы придём к нему, он нас радостно встретит.

А пока нам нужно научиться жить без него.

И, обращаясь ко всем нам, о. Игнатий добавил:

– Его яркая жизнь для нас всех должна быть примером. Обещаете?