ПРАЗДНИК В ВАРНЕ

О Дне славянской письменности в мае

Поэт Надежда Александровна Мирошниченко протягивает журнал «Звонница», пропахший розами, и рассказывает о своей поездке в Болгарию на торжества памяти свв. Кирилла и Мефодия.

– Предыстория такова, – начинает она. – В сентябре 2011 года меня пригласил удивительный человек – Марат Каландаров, который жил в Риге. К сожалению, недавно он скончался: приехал в Москву, и там случился у него инфаркт. Редактор нескольких газет, издатель русских поэтов, он был инициатором Международного фестиваля славянской поэзии в Абрамцево. Это удивительно, ведь Марат – русский узбек. И вот на этом фестивале я познакомилась со многими славянскими поэтами, в том числе Елкой Няголовой из Болгарии – председателем Академии славянских литератур и искусств в Варне. Она и пригласила меня на ежегодный фестиваль славянской поэзии в Варне.

Что меня потрясло… Болгария переживает трудные времена, там проамериканский президент, но впервые в жизни я встретилась с живым славянством, сохранившим традицию, быт, музыку, достоинство, освящённое глубочайшим патриотизмом.

В лучших местах города проходили встречи и выступления. В день свв. Кирилла и Мефодия на центральной площади Варны собрались тысячи людей в национальных костюмах, которые, как я поняла, хранят многие болгары. Шли колонны от колледжей, университетов, институтов. Впереди – маленькие дети, потом взрослые с детьми за ручку. Это не было напыщенно или фальшиво, а бесконечно трогательно. Я заплакала, в том числе и оттого, что не могу представить ничего подобного в России. Шёл народ, у которого есть Бог, Родина, идея. Туда наших нужно возить специально, чтобы поняли, как много мы потеряли за минувший век. Бог и Родина – тема номер один у всех славянских авторов, приехавших из Сербии, Македонии, Польши, даже из Англии, но это не навязчиво, не официально – питает, а не умерщвляет поэзию.

Прочитаю стихотворение «Предчувствие любви» поэта, мне очень полюбившегося, – Ристо Василевски из Македонии:

Она входит в храм,
Легко, не касаясь земли,
Будто она из другого мира.
Троекратно крестится,
Войдя, целует иконы,
Преклоняет колена
И трижды с жаром кладёт поклоны
И всякий раз,
Или, может, мне так кажется,
Она устремляет взор на юного ангела
И молча беседует с ним,
А он, похоже, ей отвечает:
Еле заметно поводит глазами,
Чуть взмахивает крылами
И трепещет телом.
Если это не просто видение,
То совсем скоро любовь соединит их:
Ангел сойдёт со стены,
Будто с неба,
Приобнимет её душу
Как наивысшую благодать мира,
И их сон,
Наконец, станет явью.
Ангел к ангелу,
Как живое к живому,
Прах к праху,
Пепел к пеплу!

Праздник начался с литургии в кафедральном соборе. Не было ощущения, что это одно из «мероприятий» в рамках праздника. Мы стояли как один человек, связанные родством. Присутствие Бога в храме было очень сильным. Потом участники фестиваля присоединились к шествию. Оно продолжалось несколько часов. Люди обнимались, целовались, поздравляли с праздником друг друга. Святые Кирилл и Мефодий для них если не современники, то очень близкие святые, их почитание живо, их молят о том, чтобы Болгария осталась собой – православной и патриархальной, сохранившей живую славянскую душу.

Опасность раствориться – и духовно, и как нация – в Евросоюзе очень велика. Молодёжь уезжает в Западную Европу, США. Очень сложные отношения с цыганами, намного хуже, чем с турками. Цыган в Болгарии, по официальным данным, около пяти процентов, по неофициальным – около десяти. Они неохотно получают образование, равнодушны к болгарской культуре, вытесняют болгар из сельского хозяйства. Елка Няголова говорит, что это большая проблема, но не главная. Массовая культура вытесняет народную, и если вирус равнодушия к родному краю укоренится, Болгарии не станет.

«А что с нами?» – думала я, переключая болгарские телеканалы. Даже в телеящике там всё намного скромнее, национальнее, чем у нас. Видно, что народ, в том числе интеллигенция, сопротивляется.

Когда я ехала туда, мне говорили, что болгары относятся к нам очень плохо. На самом деле отношение к русским очень тёплое: объяснят, помогут, дадут хорошие советы. В лавке сувенирной – пояса тканые, резьба по дереву, иконки, обрамлённые какими-то болгарскими символами. Что подкупило: мне не пытались предложить что-то дорогое, что выгодно можно сбыть, а то, что продавцу нравилось самому. Я купила несколько недорогих наборчиков, которые мне присоветовали: тарелочку с изображением танцующих девушки и парня, там эту сценку очень любят; пробирочку с розовым маслом... Ещё выбрала деревянную плашку, на которой вырезана деревенька в горах.

Жили мы на берегу моря, которым любовалась на протяжении дня. У меня мать с Дальнего Востока, любовь к морю в крови. Наши девчонки купались, но я так и не собралась. Тяжело болеет мой муж, мы созванивались, после этого настроение падало. Пятьдесят лет он несёт мою душу на своих руках:

Вы вот говорите: он тебя лелеет.
Вы вот говорите: он тебя жалеет.
Вы вот говорите: он по тебе страдает.
Вы вот говорите: он же тебя не знает.
Он меня лелеет? Он меня просто любит.
Он меня жалеет? Он меня просто любит.
Он по мне страдает? Он меня просто любит.
Он меня не знает? Он меня просто любит.
Вот ведь в какой светёлке выжила наша песня.
Вот почему так долго мы с ним вместе.
Вот почему к счастью нас привела дорога,
Вот почему Боженька простил нам так много...

Всё это переживалось на берегу. Развлекаться не хотелось, но сердце искало радости и утешения. Жизнерадостная, добрейшая Елка Няголова давала и то, и другое. Рассказывает о четырёх принципах, которых придерживается. В одежде один цвет – белый, в семейной жизни – один муж, одна родина и... одна косметика. Последнее меня сильно рассмешило. Косметики на её лице я не заметила, хотя, может, и проглядела. Для меня она стала символом болгарской женщины.

Совершенно неожиданно для себя я приобрела огромный мир новой для меня поэзии: с одной стороны, органично-религиозной, с другой – глубинно-философской и живой. Я очень люблю жизнь, но никогда я не видела её в такой полноценности и разнообразии, которые мне дало знакомство со славянской поэзией. Для меня это убедительней всех разговоров о том, что славянства больше нет. Столько неподдельной искренности, тепла, непроданности в стихах, которые я услышала, столько в них поэзии. В сентябре прошлого года меня приняли в члены Академии славянских литератур и искусств. Предполагалось, что в этом году я снова поеду в Варну, но болезнь мужа не позволила. Поэтому отмечу в этот раз праздник свв. Кирилла и Мефодия этими воспоминаниями о своих друзьях.