ВЕРТОГРАД
О ПЬЯНСТВЕ
Из проповедей преподобного Стефана Филейского
|
Жалко мне бедных братьев моих, преданных употреблению вина, жалко бедных пьяниц! А богатых? – в душевном отношении их нет; ибо и тот, кто из них всех богаче, тот беден, и нищ, и слеп, и наг, и окаянен своею душою. И апостол Павел сказал не напрасно: пьяницы не наследуют Царствия Божия; не видать им блаженной в Боге, бесконечной жизни; а потому как жалко их бедных!
Обречённые словом истины на вечную муку, братия мои! послушайте вы человека, желающего вам добра и истинного веселья, а не такого, какого вы ищите в вине, – обманчивого и соединённого со злобою. Но если не желательно вам слушать слова простого человека, то послушались бы вы хотя Господа Спасителя, который всем людям желает спастись и потому говорит: хотением не хощу смерти грешника, но еже обратится и живу быти ему. Господу не угодно, чтобы кто-нибудь из нас погиб, пусть он будет самый великий грешник – и пьяница, и вор, и блудник, и даже такой злой, как настоящий разбойник, но любвеобильный и многомилостивый Господь наш не желает ему погибнуть. Одного хочет всем людям – чтобы обратились к Нему с покаянием и получили бы от Него прощение во всех грехах и бесконечно великую радость. О братья! не пренебрегайте, прошу вас, не пренебрегайте такою милостью Божией; отвратитесь, отстаньте от пьянства, обратитесь лучше к Богу, и Господь поможет вам освободиться от насилия дьявола, под властью которого вы совершаете много худых дел. Вы, я думаю, и сами понимаете, что делает с вами пьянство, – как оно вас безобразит, как унижает и делает иногда хуже скотов!
Вот идёт один прохожий по той дороге, по которой многие идут, – идёт и приметно посматривает на тот дом, у которого есть вывеска с надписью: «Продажа вина». Посмотрим на него, не приворотит ли и он к своему постоялому двору, где все, проходящие по пути сему, находят себе отдохновение. И действительно, как будто невольно кто-то зовёт и тащит его в это место, где он может угостить себя лучше, чем у бедняка на свадьбе. В растворённую им дверь заглянем и мы в кабак. «Фу, какая пропасть народа! Сколько здесь задержано людей! И почто это иные с песнями сидят, а иные с ехидною бранью? Не дом ли это умалишённых? И от чего здесь ещё дым такой и смрадный запах?..» И что же? Всё это, противное чувству человеческому, пьянице приходится как раз по душе, и потому он так поспешно, так охотно входит в питейный дом, где из-за стойки посматривает в порядочной одежде человек, готовый уже к услугам его, он ждёт только слова: «Подай вина», ну и «Давай наливай скорее!..» Пусть бы и так, выпил чарку или две, и довольно бы: так нет, если от двух повеселее стало на сердце, то от пяти, думает пьяница, ещё будет веселее. И вот в глазах его теряется свет, слух наполняется шумом, ему представляется, что земля подымается вверх и горы даже идут кругом. Вот так веселье, которого и искал пьяница, и идёт он из весёлого дома, как бы с завязанными глазами, спотыкаясь и падая, – идёт и гамит неистовым голосом песню, которую и слушать бывает неприятно порядочному человеку, и с этою песнею приближается к своему дому. Заслышав ещё издалека охриплый голос пьяницы, жена его уже терзается в сердце: «Ох, горе же моё, не житьё! Пьяница-то опять налопался! Провалиться бы сквозь землю и с житьём таким!»
Всё это приводилось не раз, я думаю, слышать всякому из нас своими ушами и видеть своими глазами, как пьяницу встречает жена: с каким унынием и огорчением она смотрит на него, входящего в избу с ехидною бранью! Пьяница тогда готов бывает голову разбить несчастной жене своей, хотя она и повинуется всем его приказаниям. Однако ж пьянице никак не уноровишь: то не ладно ему и другое не ладно, и прибитая жена должна наконец удалиться от него. Горе и детям его – бедняжкам! Они, как ровно от разбойника, от него прятаются – кто на печку, кто на полати, и сидят, дрожат от страха, проливая слёзы о матери, которая с плачем и бранью ушла из избы. Не лучше бывает, если и мать остаётся при них: в неё летят со стола и чашка со щами, и жбан с квасом, а мало того, так и нож, и всё, что попало в руки пьяницы. И вот, когда междоусобная война стихает, победитель предаётся покою, им овладевает сон, и он валяется на полу, а иногда ещё и в блевотине: ох, как тяжко тогда смотреть на него! Но мы посмотрим ещё, что дальше делается с пьяницей. Вот он встаёт по утру с чугунною головою, руки у него дрожат, и он принуждён бывает оправиться, и если есть на что, то и жди того, что он переправится и опять такой же сочинит бунт; но горе, если и не на что, особенно если предупредительная жена успела подпрятать и запереть всё, что можно было унести в кабак: пьяница хватает топор и, как разбойник, ломает всё, что делает ему преграду к пьянству, и если жена осмелится ещё держаться за своё добро и не давать нести в кабак, то бьет её не на живот, а на смерть, и зубами рвёт руки её, как злая собака. Не удивительно, что пьяница бывает ненавидим женою, и детьми, и всеми людьми: одни только его друзья-приятели – такие же, как и он, пьяницы, да ещё разве сам сатана.
Пьяницы, и без того склонные ко злу, когда разгорячены бывают вином, то делаются, как звери, злые, часто из-за пустяков ссорятся, дерутся, доходят до кровопролития и даже убийства. О пьяницы, невольники дьявола, сообщники сатаны, будущие наследники преисподнего ада! Пьяницы – враги креста Христова, искоренители всякого блага, идущие по широкому пути в погибель! Не пора ли вам вразумиться и познать гибельное своё состояние? Не пора ли оставить пьянство и искать примирения с Богом? Но... едва ли кто вразумит вас бежать от грядущего на вас страшного гнева Божия! Нам пьянство кажется пустяками, за которое будто не будет суда: попить, песен попеть и поплясать или вдаться в пустословие, смехотворство – это вам кажется не бедовое дело. Иной пьяница говорит ещё: «Я люблю только выпить, а больше ни в чём не виноват; но если и пью, то за свои». А того не знает, что с пьянством соединены все главные пороки, все худые желания от него происходят и совершаются пьяницами в их пьяном виде.
В отеческих писаниях упоминается об одном подвижнике, которого дьявол склонял на какой-нибудь важный грех и, наконец, сказал ему: «Хотелось мне, чтобы убил ты человека или хотя сделал блуд, но ты противишься этому; исполни же хотя одно моё желание: напейся допьяна, и я тебя оставлю в покое, больше искушать не буду». Тот поддался этому искушению, и что же вышло? Лишь только он напился допьяна, так похоть плоти и восторжествовала над ним: тут, где он запировал, была женщина также в нетрезвом виде, и он с нею впал в блуд. На беду пришёл тут и муж, который решился отомстить за бесчестие жены. Но, когда дело дошло до драки, то блудник схватил что попало в руки, ударил по голове мужа и лишил его жизни. Вот что делает пьянство! Да и дьявол насколько хитр! Он только научает выпить побольше вина, а там уж знает проклятый, что дело его пойдёт своим порядком. Вот и ввергается пьяница во глубину греховную, предаётся волей и неволей всяким богопротивным делам.
Какой пьяница не злится на кого-нибудь? А иной ненавидит и колотит жену и детей своих; всяк же ненавидяй брата, сказано в законе, человекоубийца есть (Ин. 3, 15). Редкий человек не делается от вина злоречивым и ярым, как зверь; а к блуду самым склонным, не знаю, кто и может ли не быть? Блудная похоть – царица всякого пьяницы, да и гнев, как царь, обладает его душой. Кроме того, пьянство делает и честного человека плутом: оно, затмевая у пьяниц рассудок, располагает их к разного рода бесчинствам, грубостям, обманам, а часто и к самым важным преступлениям – грабежу и убийству. И на вид пьяница показывается недобрым человеком: глаза его наливаются кровью и смотрят свирепо. Трудно описать всё, что происходит от пьянства; в нём заключается всё или, лучше сказать, нет в нём ничего, кроме худых дел.
О злопохотливое пьянство! каких ты не совершаешь бесчинств? Писание упоминает, что ты сделало с Лотом, вышедшим из Содома. Ты и разумных людей делаешь хуже скота: твои порождения – песни и пляски, и ещё такие дела, о которых срамно есть и глаголати, всякому небесчестному человеку стыдно даже и слушать. Потому и друзья твои – одни только скаредные люди да ещё разве дьявол, который любит делать одно только зло. И ты, проклятое пьянство, делаешь одно только зло всем людям; ты отвращаешь сердца детей от своих родителей; вооружаешь отца на сына и сына на отца и матерь свою; ты искореняешь любовь между родными братьями, возжигаешь ненависть мужа к жене и жены к мужу; ты, всем известно, как расстраиваешь у пьяниц все душевные чувства и, испестрив их всякою греховною нечистотою, отнимаешь у них и само здоровье и преждевременно гонишь их с лица земли. Кому не заметно, как пьяницы чахнут среди их удовольствий, как и при самой тучности их тело лишено бывает жизненной силы? Глаза пьяниц делаются мутными, тело их – синим или багровым; сон у пьяниц бывает тяжёлый, близкий к смерти, а бодрствование – хуже самого сна. Сверх того, пьяницы носят на себе видимую печать Божия отвержения, признаки братоубийцы Каина, которому Господь сказал: стеня и трясыйся будеши на земли (Быт. 4, 12). Не потому ли и у пьяницы иного – случается видеть – руки трясутся? Вероятно, и он рукою Божией отмечен, как законопреступник и противник Божий.
Оттого-то и ап. Павел велит не сообщаться с тем, кто остаётся пьяницею; с таковым даже и не есть (1 Кор. 5, 11), – советует он. Пьяница есть изверг рода человеческого, он отвержен Богом и святыми Его, весьма подобен братоубийце Каину. Да и не есть ли он на самом деле не только братоубийца, но самоубийца и детоубийца? Не сам ли он, расстраивая своё здоровье, половину века отнимает у себя? Да к тому же и дети от него родятся слабого телосложения, бывают большей частью тупоумны, упрямы и грубы. О горе, горе пьяницам! Если и ныне никто из живущих по заповедям евангельским не пожелает сидеть за столом вместе с пьяницей, у которого, подобно гною, течёт из уст срамословие, то можно ли подумать, что такой человек принят будет в общество небожителей? Если ни один честный домохозяин не согласится поселить в доме своём хищника, то небесный Домовладыка допустит ли в царство своё войти тому, кто отнимает от своего семейства блага земные ради своей выпивки? Не обманывайтесь, – говорит ап. Павел, – ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники Царствия Божия не наследуют (1 Кор. 6, 10).
А каковы плоды пьянства? Рассмотрите ещё: оно представляется каким-то змеем, выползающим из подвалов и смертельно угрызающим пьяниц, и притом змеем многоглавым, у которого что глава, то и новый ад. Впрочем, может кому и неприятно смотреть на пьянство, как на страшного змея, лишающего пьяниц вечной жизни, то пусть оно представлено будет под видом дерева многоветвистого и злоплодного; его можно назвать даже деревом познания добра и зла. Все плоды этого дерева, все подлые дела пьянства сосчитать нельзя; потому будем рассматривать только самые главные ветви, которых можно видеть также немало.
Первая из них высокая ветвь есть гордость, плоды коей дают пьяницам безумную радость, сопровождаемую песнями и плясками. Также от гордости бывает у пьяниц обещание невозможного и смешное хвастовство.
Вторая отрасль пьянственного дерева, поднимающаяся с противоположной стороны, даёт плоды совсем с другими свойствами, от коих пьяницы бывают унылы, беспокойны и слезливы. От того случается, что иной пьяный ни с чего плачет, а другой неудержимо хохочет; один делается от вина дерзким и неустрашимым, а другой – боязливым, как заяц.
Плоды с третьей ветви повреждают у пьяниц здравый разум и отнимают память. От того пьяные делаются, как сумасшедшие, которые, многое говоря безрассудно и делая непристойно, при всем том не понимают своего безумия; так и пьяные не помнят, что делают, и не сознают себя глупыми.
Плоды с четвёртой ветви приводят пьяницу в бесстыдство и бесстрашие. От того пьяный человек бывает, что и Бога не боится, и людей не стыдится, говорит и делает всё смело, охотно открывает всё тайное, хотя и постыдное; язык у него, как лопата, которой выбрасывают всякую нечистоту. Потому-то и говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Пятая змеиная голова, если смотреть на пьянство, как на змея многоглавого, вливает в пьяницу свой яд, производящий нечистые желания и такие дела, о которых срамно есть, – говорит ап. Павел, – и глаголати (Еф. 5, 12). Потому и мы за лучшее почтём вовсе и не говорить об этих отвратительных пороках.
Шестая страшная голова змея пьянства уязвляет сердца пьяниц и отравляет ядом гнева и ярости, от коего и начинаются у них сквернословия, ругательства и драки. Потому-то и случается часто видеть в обществе пьяниц страшную вражду, брань, кровопролитие.
Седьмая голова пьянственного змея пускает свой яд, от которого бывает расстройство здоровья, изнеможение телесных сил. Как сильною бурею разбитый корабль, лежит бледное тело пьяницы в крайнем расслаблении, а внутри его свирепствуют волны отчаяния, от коего пьяницы, нередко случается, сами себя лишают жизни.
Восьмая голова, или отрасль пьянства, отнимает у пьяниц всякое на земле счастье, часто лишает их всего имения и из богатых делает хуже нищих. О, сколь многие от пьянства лишились всего своего достояния, пришли в крайнюю бедность, так что нет на них порядочной одежонки, нечего им бывает поесть и в завтрашний день! Оттого и не стыдятся эти горемычные пьяницы встать пред другим на колени, ради Христа прося милостыню, и поданную на хлеб копейку несут скорее в кабак.
Не знаю, есть ли ещё какое зло на свете хуже пьянства? Пьяницы не только Богу весьма противны, но и людям бывают несносны. Нелегко изобразить словом всё то, что на деле происходит от пьянства; пьянство и умного человека делает глупым, и кроткого нравом превращает в бесноватого. Кроме вышесказанного нужно ли говорить еще о других страстях, кои бывают от пьянства, – о своенравии, о склонности на все жаловаться и всем быть недовольным, о криках и смятениях?
Говоря о пьяницах и унижая их любимое занятие – пьянство, я вовсе не намерен тем осуждать тех, которые пьют вино умеренно, благоразумно. Вино веселит сердце человека (Пс. 103, 15), – сказано в Писании; но это бывает тогда, когда оно в меру употребляется. Иначе же оно отомстит всякому за излишнее употребление его, разломит голову и виски, отнимет силу, расслабит тело, доведёт до предкновения и ушибов, а затем свяжет руки и ноги и предаст на посмеяние всем мимоходящим. Неумеренное употребление вина делает то, что человек стыдится всех, когда бывает трезвым, ему совестно быть в церкви, смотреть на святые иконы, и оттого он иногда по нескольку лет не бывает у св. причастия; ему совестно рассказать священнику про свою жизнь. Всё это не доказывает ли вместе, что пьяница Царствия Божия не наследует, если не покается во всех грехах своих и не отстанет от пьянства?
Братия! или мы не знаем, что один Господь только силен спасти от греха всякого раба Своего? А мы что делаем, – посмотрите: вот жена, например, желая отучить мужа от пьянства, когда он проспится, посмотрите, как она кричит над ним. Вчера, страшась его колотушек, говорила ему: «Миленький, послушай ты речей моих, постыдись ты хотя добрых людей...» Сегодня же надрывается от ярости, говорит ему: «Пьяница, срам дьявольский! не можешь захлебнуться...» Вчера муж наибольшим был над женою, а сегодня, сознавая свою вину, молчит или, уж выведенный из терпения ехидною бранью жены своей, скажет иногда сквозь зубы: «Не твоё дело; не твоё пропиваю». Видя такую победу над мужем, жена в недоумении говорит после своей соседке: «Уж пытаюсь же я ругать своего, а ему неймётся, хоть выткни ему глаза, а он, когда трезвый, все молчит, как чучело». «Ну, постой же, когда так, – думает в свою очередь муж, – я знаю, как быть над тобой большим; будешь небось звать опять миленьким...» И вот ждёт только случая, чтобы опять мог сделаться грозою жены своей. Ну, поможет ли, добрые люди, такое поведение жены отстать мужу от пьянства? Быть не может, чтобы жадность к вину вышла из пьяницы таким злым наговором. Напротив, не скорее ли от него всякий малогодный обратится к вину, чтобы показать свою власть над женою? Похоже на это делает и отец, когда усиливается сам собою отучить сынка своего от пьянства, только с тою разницею, что он шумит над пьяным и кидается на него драться, причём случается, что и оба друг друга колотят.
Как же отучить пьяницу от пьянства? Вы скажете: прежде всего нужно искать помощи, конечно, не у кого другого, как только у Бога и при Божьей помощи, пусть отец учит своего сына, но только не тогда, когда он бывает пьян; также и жена пусть уговаривает своего мужа, но не со злостью, пусть силою любви и слёз старается превозмочь мужа своего, а не силою злого языка. При этом не бесполезно будет рассказать, как жена одна помогла своему мужу отстать от пьянства. Муж её был чиновником и, ещё будучи холостым, привычку имел пропивать своё жалованье; не лучше делал, когда и женился. Несчастной жене не оставалось и на хлеб, и она зарабатывала своими руками, уделяла ещё и мужу своему, когда не было у него насущного. Конечно, такая жизнь не была радостна, но жена терпеливо сносила все слабости мужа своего и только, бывало, плакала, ни слова не говоря ему, видя, что он не хотел слушать слов её. Наконец, Господь призрел на смирение и слёзы её: пред праздником Рождества муж, получив жалованье, не явился в дом до третьего дня праздника и пришёл, когда уже совсем не на что было пировать. Жена сидела и заливалась слезами, не говоря ни слова; и вот Господь тогда слезами и смирением жены подействовал на сердце мужа: он встал пред образом Спасителя и с женою вместе зарыдал горько, прося себе помощи отстать от вина. С тех пор действительно бросил пьянство и после с любовью рассказывал, как жена помогла ему оставить водку.
Не послужит ли в помощь тем, которые любят испивать, но не желают отстать от вина, следующий рассказ? Был в соседях у нас не то что горький пьяница, однако ж при случае испивал досыта. Бывало, говаривали ему добрые люди: «Эх, Иван! не пей ты так много вина, а то как бы не помереть без покаяния». «Рад бы я всей душой, – нередко говаривал трезвый, – да не знаю, как удержаться: с устатка выпью стаканчик, а тут и давай больше. Не хочется же мне помереть без покаяния, да не знаю, как Бог поможет». Я знал, что он любил помогать бедным, и советовал ему раздавать те деньги, которые он намерен бывает пропивать, по нищей братии. «Милостыня от смерти избавляет», – говаривал я ему от Свящ. Писания. Блажен разумеваяй на нища и убога, в день лют избавит его Господь. Как вода гасит огонь, так милостыня очищает всякий грех. Потому и сам Господь сказал: блажени милостивии; яко тии помиловали будут. Верно, от всего сердца верил он сим словам, которые я пересказывал ему, потому что они показали над ним всё своё действие. Раз ездил он с сеном в город и на обратном пути, будучи довольно выпившим, свалился с саней. Дело было вечером, к тому же была тогда вьюга на морозе. Ночью никто не пошёл искать его, кроме жены, но дело бабье, – отыскать не могла. Поутру нашли его стоящим на коленях близ чужой деревни; на голове у него шапки не было и в волосах много снега, который уже оледенел вокруг головы. Он всю ночь ползал но снегу, просил у Бога милости – отпустить душу на покаяние, и Бог сохранил его жизнь. Его привезли живым домой, исповедал священник и приобщал его не раз, и с миром окончил он жизнь свою.
«Не дружись с людьми худыми, – часто говорила мне мать моя, – а знайся с людьми хорошего поведения: хороший человек хорошему и научит, а худой – худому. Не ходи за жуком, который приведет тебя к навозной куче, а иди за пчёлкой, и она приведёт тебя к медку...» И действительно, подержись только пьяницы, и он тебя затащит в кабак; побудь в компании пьяниц, и они всеми силами постараются напоить допьяна.
Потому будем, братцы, осторожны, и, когда случится быть в гостях, не будем поддаваться привычкам тех людей, которые, как увидят, что ты выпил рюмку, так и начнут просить: «Выпей-ка вторую, чтобы не хромать, выпей-ка третью, во имя Троицы, выпей и четвёртую – без четырёх углов и дом не строится» и так далее. Да употчивают, что невольно с ними зазеваешь и пойдёшь, как козёл, стучать ногами. Ах, братцы! не будем угощать с принуждением никого; а когда нас станут принуждать к выпивке, то мы покажем твёрдую волю – не пить лишка, хотя бы и на колени иной встал пред нами и просил лишнюю рюмку пропустить. Раз только, много два, следует выстоять на своём, и больше никто уже и принуждать не будет: всякий будет знать, что ты есть человек хороший – не из числа любящих выпить.
Печатается по кн. «Собрание сочинений прп.Стефана Филейского», Вятка, 2007.
 | назад |
| вперед |  |
