ПАЛОМНИЧЕСТВО НА ВЕЛИКУЮ Хронографию Вятского крестного хода нынче представляет паломник из Сыктывкара Вятка В первые дни июня прибыли мы в Вятку из Сыктывкара – я да два моих друга, Александр и Максим. Город только начинает просыпаться. На привокзальную площадь, окутанную утренней прохладой, выходят спешащие куда-то по делам, сонные еще пассажиры с только что прибывшей электрички. Невдалеке сидят с папиросками работники «стальной магистрали» в засаленных жилетах, не спеша делают свою работу дворники. Обычная вроде картина. А чуть поодаль от вокзала стоит священник со своими прихожанами и... читает утреннее правило. Все стоят лицом на восток, нагруженные большими туристическими рюкзаками, батюшка тоже. Видать, только с поезда. И эта, столь поразительная для нас, картина никого не удивляет. Вовсе не из-за того, что люди не замечают друг друга, как в Москве. Просто все знают: если батюшка и люди стоят в этот день на улице с рюкзаками – знать, собрались на Великую. Здесь, на Вятке, Великая в особом почете. Утром 3-го июня тут можно услышать по радио, что «Николай ушел на Великую и унес за собой тепло». Здесь, на Вятке, о Великой можно услышать в троллейбусе, и при виде возвращающегося крестного хода тут плачут и стар, и млад. Расскажу по порядку, как проходил ход в нынешнем году. С хоругвями Свято-Трифонов монастырь Вятки. Вся монастырская территория до отказа заполнена паломниками. Внизу, на источнике, владыка Хрисанф служит водосвятный молебен. В волнующем ожидании стоят перед Успенским собором хоругвеносцы. Ветерок треплет хоругви, на которых алеют бархатом Спас, Пресвятая Богородица, Серафим Саровский, Царственные мученики... Один из священников раздает хоругвеносцам последние указания. По окончании молебна людское море раздвинулось, освободив путь для священства, и оно с Великорецким образом святителя Николая медленно поднимается к собору от источника. Весь монастырь буквально гремит пением славословий Воскресшему Христу и Николаю Чудотворцу. Крестный ход начался. Торжественно и благолепно хоругвеносцы выходят из монастыря, неспешно поднимаются к Спасскому собору, и нет конца людской массе, выплывающей из-за поворота от монастырских врат... Таково, пожалуй, самое главное впечатление от первого дня. Через пару часов после выхода была остановка в Александро-Невском монастыре села Макарье. Служили молебен с акафистом святителю Николаю. После продолжительного (около двух часов) отдыха на территории монастыря продолжили путь, свернули с асфальта и двинулись мимо обширных и ровных полей. Жители попутных деревень выносили молоко, воду, квас. В деревне Подберезы после очередной остановки было прохождение между хоругвями и благословение на предстоящий путь. Далее дорога шла через лес. * * * К этому моменту постепенно начинаешь привыкать к тому, что вокруг все свои, православные. Сотни, тысячи своих. С разных сторон то и дело слышатся слова акафиста, пение тропаря Николаю Чудотворцу. Многие идут не в первый раз, часто встречаются знакомые лица. Например, отец Леонид из пос. Рудничного со своей все более взрослеющей дочкой Настей. Он, можно сказать, завсегдатай крестного хода. Коричневая бархатная скуфейка, вся сырая от пота, черный подрясник, здоровенный рюкзак да босые ноги – вот она, Русь-матушка! Рядом дедушка-пасечник, как обычно, меряет дорожку двумя батогами. Нынче ему уж 85, а гляди ж ты, идет побыстрее нашего. Чуть впереди идет группа паломников в пять-шесть человек с большой иконой Царя Николая II в полный рост. Всю дорогу они поют, кроме всего прочего, гимн «Боже, Царя храни». Ну а если чуток приостановиться и подождать, то увидим, как позади основного людского потока «идет» Вадим Юдников, тоже давний паломник. Вокруг него всегда трое-четверо помощников, потому что Вадим – инвалид. Вот он, на фотографии. Так и не осмелился спросить за все время хода, что у него с ногами. Иногда помогаем ему, когда возникает нужда. Вадим мечтает о новой коляске, ищет благодетеля. Но опасаюсь вопроса со стороны потенциального спонсора: «А так ли уж необходимо инвалиду ездить по такому бездорожью?» Как ему объяснишь... Вадим – очень жизнерадостный человек, в отличие от многих людей с «нормальными» ногами. Мне он запомнился еще некоторыми своими прибаутками («Ты еду-то там свою не распостеливай, а лучше притаракань-ка все свое хозяйство сюда, к нам!»). – Еще не то услышишь! – уверенно обещает мне веселый Вадим, видя мой интерес к его словечкам. * * * Грунтовка перемежается с асфальтом и приводит нас постепенно к селу Бобино, месту первой ночевки. Стоим на молебне, а после начинаем поиск подходящего места для отдыха. Ночлег предполагается в зданиях местного клуба, школы, ПТУ. Жители села тоже предлагают места переночевать. Но народу слишком много, поэтому некоторые располагаются прямо на улице у костров рядом с развалинами бывшего храма. Второй день пути Раннее утро. Многие еще не проснулись после короткого (часа три) сна. Некоторые пытаются подбодрить друг друга разными разговорами. Удивительно, как у людей хватает сил на это. Другие идут молча, наслаждаясь пением птиц и видом спящей еще природы.
Справа рядом двое мужиков в возрасте мягко и неторопливо с таким до боли знакомым вятским оканьем судачат о рыбалке – потому что проходим мимо маленького озерка. Недалеко впереди слышатся пространные рассуждения о «тахионных материях», пространственно-временных связях и т.д. А сзади один вон аж про Арабские Эмираты загнул! Кто-то считает минуты-часы, километры, оставшиеся до первого привала, и тяжко становится на душе, когда случайно услышишь, который час. Пока идет крестный ход, время должно остановиться – так я решил для себя. А потому завел свои часы последний раз... вчера? позавчера? Не помню. Теперь о смене времени суток свидетельствуют для меня лишь солнце на небе да полевые цветы, которые закрываются на ночь. Мысли растворяются в пении птиц, хрусте камешков на грунтовой дороге и поскрипывании «велосипеда» Вадима, которого мы сейчас помогаем везти. – А такое выражение – «етишкина жизнь» – слыхал? – от слов Вадима всколыхнулось зыбкое утреннее спокойствие. Заинтриговал. – Не-а, – говорю. – А это как? Вадим задумался. – Ну, как бы это объяснить... Не скажешь, что это веселая жизнь, но и не грустная... – В общем, русская, – внезапно родилось у меня. Улыбающийся и жизнерадостный Вадим смотрит мечтательно куда-то вдаль. – Да, брат, верно, ты прав. Русская. Через минуту он продолжил: – А знаешь, есть такой анекдот. Государство издало указ, предписывающий упразднение трех наций: чукчей, потому что это диагноз, грузин, потому что это болезнь и... русских, потому что это судьба. – А евреи? – спросил мой друг и дюжий шутник Александр Исаев. – А еврей, – говорю я, – этот закон придумал! Так и идем, подбадривая себя. * * * За полем – лес, за лесом – поле. Если в первый день пути еще слышен был гул праздных разговоров, то на второй день он чуток поутих. Захочется ли думать о житейских проблемах поутру посреди красивой березовой рощи? Или выйдя в чистое бескрайнее поле? В отличие от прошлых лет, погода стояла на редкость сухая. Даже там, где, как подсказывала услужливая память, должны быть топи, было почти везде сухо. По сухой земле, однако, идти сложнее – проехал трактор, все высохло, и ноги разбиваются об эти гусеничные следы. Как там босые стопы о.Леонида? Остановились на привал в деревеньке с красивым названием Рубленки. Как и в прошлые годы, у дворов важно расхаживали пернатые друзья – гуси, петушки, курочки. Затем была долгая остановка в селе Загарье, где от огромного старинного кирпичного храма осталась лишь колокольня. Там работал магазин, и мы пополнили запас продовольствия. Солнце уж клонилось к закату, когда обширные зеленые поля с перелесками привели нас в село Монастырское, место следующего ночлега. Один из тяжелых дней крестного хода позади – как-никак прошагали пятьдесят километров. Гудят от усталости ноги, и от тяжести рюкзака болят плечи. Снова в путь В час ночи подъем, затем сборы, молебен и – снова в путь. Теперь-то уже народ действительно подустал, и праздных разговоров поутру нет вообще. Тишину утреннего леса нарушают лишь заливистое пение птиц да эхом отдающееся средь сосен: «Правило веры и образ кротости...» Казалось, что сам лес славит Бога и Николая Чудотворца. Достигли села Горохово с расположенным там святым источником. Собственно, это раньше было село, а теперь – всего лишь зияющий пустыми проемами храм, стоящий посреди леса на пару с такой же колокольней. Однако любой может поставить свечку и купить брошюрку, в которой сказано, что «раньше Казанский приход Горохова составлял сорок три деревни. Вместе они тянулись на одиннадцать верст». Еще в Горохове была одна из самых больших ярмарок на Вятской земле; купцы постоянно жертвовали на храмовые нужды... Ну и погуляла же нечисть на земле Русской! В Горохове был длительный привал, многие окунались в источник и набирали оттуда воду. Мы же окунуться не решились, поскольку на дворе было едва ли плюс десять градусов. После Горохова прошли еще пару привалов – и вот уже видно, что вдалеке над лесом высятся купола «великорецкого града» – величественного архитектурного ансамбля из двух храмов с колокольней. Наконец последний «рывок», и выходим на асфальтовую дорогу к Великорецкому селу. Навстречу нам вышли крестным ходом с хоругвями те, кто приехал в Великорецкое на автобусах. Непередаваемая радость, у многих слезы на глазах. Два потока сливаются воедино и шествуют торжественно к селу.
Вот мы и на Великой Завтра, 6-го июня, здесь, действительно, великий праздник. Икона святителя Николая, чудно обретенная здесь более шестисот лет назад, «вернулась домой», пусть даже всего на один день. После молебна с акафистом у Никольского храма люди начинают располагаться на ночлег. Переночевать в Великорецком селе с 5-го на 6-е июня можно в разных местах: в Преображенском храме (пока это единственный действующий храм), у селян или в четырех военных палатках. Несколько лет подряд проведению праздника на Великой помогает часть ракетных войск из г. Юрья. Военные выделяют палатки для ночлега и госпиталя, а также полевые кухни для организации питания паломников. На шевронах солдат, обслуживавших все вышеперечисленное, гордо красовалась надпись «Мелитопольская краснознаменная ракетная дивизия». Почему Мелитополь? Один Господь ведает... Тем временем вечереет, все больше приезжает народу на автобусах, а мы так и не определились с ночлегом. Надо сказать, кроме нас, в крестном ходе шло еще несколько паломников из Сыктывкара. К тому времени они уже нашли дом для ночевки и прислали нам «гонца». Наскоро поев солдатской гречневой каши, поднимаемся и идем за «гонцом». Прошагав около километра, приходим в одну из деревень по соседству с селом Великорецким. Наш дом – третий слева на единственной улице. От избы веет основательностью и старым укладом крестьянской жизни. Осторожно поднимаемся по поскрипывающим ступенькам, вдыхая сладкий запах сена, и входим в комнату с полуметровой ширины половицами, в которой предстоит провести эту ночь. Хозяин – Михаил Леонидович Симаков, добрый мужик средних лет. Хоть и некрещеный, а в Бога верует и паломников принимает. Случилась, правда, с ним одна оказия – сегодня он «болеет». Выпил какой-то гадости да и отравился. Не сказать, что это для него традиция, но дело плохо, начались судороги, а потому необходим врач. Вызвать его выпадает на нашу с Александром долю. – Видите, там, за полем, крыша виднеется? – это одна из жительниц деревни зашла проведать Мишу, а заодно и козу его подоить («Пьяный же, не сможет ведь»). – Так вот, дойдете до того дома, там живет врач Людмила Петровна. Ее-то нам и надобно. Отправились в путь. Широким шагом идем по полю, поросшему одуванчиками, и наблюдаем справа великорецкие храмы, тонущие в ярко-красном солнечном закате. Все вокруг настолько красиво, что жалко наступать на закрывающиеся на ночь цветы. Идем осторожно, стараясь не вредить Божией красоте. Крыша дома впереди постепенно вырастает в статный крестьянский деревянный дом. Наконец подошли к нему. Дом этот, как и многие в эту ночь, оказался полон паломников, но Людмилы Петровны там не оказалось; как нам объяснили, она сегодня дежурит в сельском медпункте. Сельсовет, в котором находится и медпункт, – старинный двухэтажный кирпичный дом с крашеной крышей и полукружиями окон, стоящий под густой сенью кряжистых тополей. Людмила Петровна оказалась простой русской женщиной с настоящим народным говорком. Я наскоро объяснил ей суть дела. – В какой деревне-то? – уточняет она. – В Больших Барановых, что ль? Вот так мы узнали, что деревенька «где-то в километре, туда, через поле», как объяснил я, называется ни много ни мало Большие Барановы. Людмила Петровна набрала лекарств, мы сели в «скорую» и поехали. Оказывается, до Больших Барановых есть грунтовка. Зайдя в дом, Людмила Петровна сразу все поняла: – Опять пил? – спросила сурово и сделала Мише несколько уколов. Полегчало. – Брагу-то у кого брал? – по-матерински заботливо интересуется Людмила Петровна. – У Бобиных... – почти простонал «больной». Мы с Александром вышли на улицу и долго еще сидели у крылечка, провожая взглядом «уазик» «скорой помощи», скрывающийся в сумерках надвигающейся ночи. Такой вот странный вечер вышел. Праздник 6-е июня, село Великорецкое. Сегодня на берегу реки Великой настоящее празднество. Архиерейская литургия, участвуют в которой три архиепископа – Вятский, Костромской и еще откуда-то. После литургии – водосвятие. Образуются огромные очереди к часовне, где набирают святую воду, и купальне. Мы решаем, что лучше всего святой водицы набрать ночью, когда никого не будет. Как и в прошлом году, торжество на Великой посетил и полпред Президента России по Волго-Вятскому региону Кириенко. Выйдя из своего «Мерседеса» около колокольни, он с охраной прошествовал по дороге к реке. Не знаю, правда, купался ли он на сей раз. Побыв немного и поговорив о чем-то со священством, Кириенко неспешно поднялся обратно к храмам. Затем полпред сел в «коляску» и укатил восвояси в сопровождении кавалькады из пятнадцати машин. Всю остальную часть дня народ был предоставлен сам себе. Мы, как и многие, гуляли по селу и окрестностям. Вот и вечер. В Преображенском храме началась вечерняя служба. Многие, однако, использовали это время для отдыха перед предстоящей дорогой назад. А мы с ребятами прощаемся с Михаилом. Сегодня он почти уже оправился от своей «болезни». Просит написать письмо при первой возможности и дает адрес. Я открыл записную книжку, и он увидел в ней некоторые интернет-адреса. – Да вот, интернета у меня нету, «точки ру» тоже, – протяжно сказал Михаил, потирая лоб и улыбаясь. – А «собака»? – шутливо спросил я его, имея в виду, конечно же, интернет-символ «@». – Собака? – переспросил Михаил, и было видно, что он понимает эту шутку. – Была у меня собака. На кабана с ней ходили... Таким он мне и запомнился – добрым русским человеком, с чувством юмора. Около полуночи мы сходили на реку и набрали святой воды. Затем в час ночи был молебен с акафистом. Крестный ход тронулся в обратный путь. Многие из селян вышли на проводы, некоторые плакали. Обратный путь Обратный путь проходит по другому маршруту, и был он весьма тяжел из-за жаркой погоды. Что и говорить, ход на Великую – праздник, а обратно – труды и скорбь. Так оно и было. Тот день запомнился своими трудными переходами сперва по лесной дороге, а потом по полям с прелой зеленью. Было одно искушение. На очередном привале кто-то через «глазок» видеокамеры (оказывается, и они иногда полезны!) увидел вдалеке дымок над землей. Определили, что это место предыдущего привала. Немедленно мобилизовали несколько человек для тушения очага возгорания. Как выяснилось позже, нерадивые паломники не затушили до конца три костра, и хорошо, что пламя не перекинулось на пустующий деревянный дом неподалеку... Под конец того нелегкого дня пришли в Мурыгино – маленький чистый город с ухоженными двориками, в котором и заночевали. Ну а потом был последний и, пожалуй, самый тяжелый день пути. Жара, асфальт, бесконечные километры автотрассы. Милицейское сопровождение перекрывает движение машин «для прохождения колонны». Далее – изнуряющий переход по длинным городским улицам с их шумом. Множество кировчан вышло встречать нас. Некоторые выносили воду, морс, лимонад. Долго еще в памяти будут живы лица старушек, полные сострадания. Не только старушки, плакали и молодые. Вот и Серафимовский собор, встречающий нас радостным колокольным звоном. Здесь конец великому пути. Усталые, но бесконечно радостные паломники пьют квас, и после заключительного молебна долго еще не спешат расходиться, не желая расставаться с праздником. Воистину, Великорецкий крестный ход – это настоящая Вятская Пасха. В.БУРМИСТРОВ
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта.Гостевая книга |
Но мы, сыктывкарские, оказываемся в самой гуще негромких людских пересудов. Что только не услышишь в эти нежно-хрупкие утренние часы!
