ВЕРТОГРАД
ЦАРЬ АГГЕЙ
В городе Фелуане
царствовал царь, именем Аггей –
единый подсолнечный прегордый царь!
От моря и до моря, от рек и до конца земли было его царство, и много народа жили под его волей. Стоял царь за обедней и слышит, дьякон читает:
«Богатые обнищают, а нищие обогатятся». В первый раз царь услышал и поражен был:
«богатые обнищают, а нищие обогатятся».
– Ложь! – крикнул царь, – я царь – я обнищаю?
И в гневе поднялся царь к аналою и вырвал лист из евангелия с неправыми словами.
Большое было смятение в церкви, но никто не посмел поднять голоса – царю как перечить?
Царь Аггей в тот день особенно был в духе – на душе ему было весело и он все повторял, смеясь:
– Я, царь Аггей, – обнищаю!
И окружавшие его прихвостни, подхалимя, поддакивали.
А те кто знал неправду царскую, и хотели бы сказать, да как царю скажешь? – страшна немилость!
По обеде затеяли охоту.
И было царю весело в поле. Сердце его насыщалось гордостью.
– Я, царь Аггей, – смеялся царь, – обнищаю!
Необыкновенной красоты бежал олень полем. – И все помчались за ним. – А олень, как на крыльях, –никак не догонишь.
– Стойте! – крикнул царь, – я один его поймаю!
И поскакал царь один за оленем.
Вот-вот догонит – – На пути речка – олень в воду. Царь с коня, привязал коня, скинул с себя одежду и сам в воду, да вплавь – за оленем – – Вот-вот догонит.
А когда плыл царь за оленем, ангел принял образ царя Аггея и в одежде его царской на его царском коне вернулся к свите.
– Олень пропал! Поедемте домой!
И весело промчались охотники лесом.
* * *
Аггей переплыл реку – оленя нет: пропал олень! Постоял Аггей на берегу, послушал. Нет, пропал олень! –
Вот досада!
И поплыл назад. А как выплыл, хвать – ни одежды, ни коня! –
Вот беда-то!
Стал кликать – не отзываются. – Что за напасть! – И пошел. Прошел немного, опять покликал – нет никого! –
Вотъ горе-то!
А уж ночь. Хоть в лесу ночуй. Кое-как стал пробираться. Иззяб, истосковался.
А уж как солнышка-то ждал!
Со светом Аггей выбрался из леса – слава Богу, пастухи!
– пастухи, вы не видали моего коня и одежды?
– А ты кто такой? – недоверчиво глядели пастухи: еще бы, из лесу голыш!
– Я ваш царь Аггей.
– Давеча царь со свитой с охоты проехал, – сказал старый пастух.
– Я царь Аггей! – нетерпеливо воскликнул Аггей.
Пастухи повскакали.
– Негодяй! – да кнутом его.
Пустился от них Аггей –
в первый раз застонал от обиды и боли!
Едва дух переводит. Пастухи вернулись к стаду. А он избитый поплелся по дороге.
Едут купцы:
– Ты чего нагишом?
А Аггей сказать о себе уж боится: опять поколотят.
– Разбойники... ограбили! – и голосу своего не узнал Аггей:
сколько унижения и жалобы!
Сжалились купцы, – а и вправду, вышел грех, не врет! – кинули с возу тряпья.
А уж как рад-то он был и грязному тряпью –
– ой, не хорошо у нас в жестоком мире! –
В первый раз так обрадовался, и не знает он, как и благодарить купцов.
Голодранцем день шел Аггей, еле жив.
Поздним вечером вошел он в свой Фелуан город.
Там постучит – не пускают; тут попросится – гонят. Боятся: «пусти такого, еще стащит!» И одна нашлась добрая душа, какой-то забулдыга пьющий музыкант: «если и вор, украсть-то у него нечего, а видно, несчастный!» – принял его, накормил.
Никогда так Аггей не ел вкусно – «советский суп» с воблой показался ему объяденьем. Присел он к печке, обогрелся –
– ой, не хорошо у нас в жестоком мире! –
отдышался, все молчком, боится слова сказать, а тут отошел.
– А кто у вас теперь царь? – робко спросил музыканта.
– Вот чудак! Или ты не нашей земли? Царь у нас Аггей Аггеич.
– А давно царствует царь Аггей?
– Тридцать лет.
Ничего не понимает Аггей: ведь, он же царь Аггей, он царствовал тридцать лет!
«И вот сидит оборванный в конуре у какого-то забулдыги. И никто не признает его за царя. И сам он ничем не может доказать, что он царь. Кто-то, видно, ловко подстроил, назвался его именем, и все его ближние поверили. Написать царице письмо, помянуть то их тайное, что известно только ей и ему, – вот последняя и единственная надежда! – по письму царица поймет, и обман разсеется».
Аггей написал царице письмо. Переночевал и другую ночь у музыканта. Ну, до царицы-то письмо не дошло! А нагрянули к музыканту «полунощные гости» с обыском и, как там пастухи, жестоко избили Аггея – выскочил он, забыл и поблагодарить музыканта: хорошо еще в чеку не угодил!
И бежал он ночь без оглядки. А вышел на дорогу – кругом один, нет никого.
«Я, царь Аггей, – обнищаю!»
Вспомнил все и горько ему стало.
Был он царем, был богатый – теперь последний человек! Никогда не думал о таком, и представить себе не мог, и вот знает:
что такое последний человек!
* * *
Ангел, приняв образ царя Аггея, не смутил ни ближних царя, ни царицу: он был, как есть, царь Аггей, не отличишь.
Только одно забезпокоило царицу: уединенность царя.
– Есть у меня на душе большая дума, я один ее передумаю, и тогда будем жить по-старому! – сказал царь царице.
И успокоил царицу.
И никто не знал, что за царь правит царством, и где скитается по миру настоящий царь Аггей.
А ему надо же как-нибудь жизнь-то свою прожить!
Походил он, походил по жестким дорогам голодом-холодом, последним человеком, зашел на деревню и нанялся батраком у крестьянина лето работать. – А крестьянское дело тяжелое, непривычному не справиться! – Побился, побился – плохо. Видит хозяин, плохой работник, – и отказал.
И опять очутился Аггей на проезжей дороге, кругом один.
И уж не знает, за что и браться! И идет так дорогой – куда глаза глядят.
Встречу странники.
– Товарищи, нет мне места на земле!
– А пойдем с нами, товарищ!
И дали ему странники нести «коммунальную суму».
И он пошел за ними.
Вечером вошли они в Фелуан город. Остановились на ночлег. И велели Аггею печку топить и носить воду. До глубокой ночи Аггей ухаживал за ними.
А когда все заснули, стал он на молитву –
и в первый раз молитва его была ясна.
«Вот он узнал, что такое жизнь на земле в этом жестоком мире, но и его, последняго человека, Бог не оставил, и ему, последнему человеку, нашлось на земле место! – он и будет всю свою жизнь до последней минуты с убогими, странными и несчастными: помогать им будет – облегчать в их странной доле! И благодарит он Бога за свою судьбу. И ничего ему теперь не страшно – не один он в этом жестоком непостижимом мире».
И когда так молился Аггей в тесноте около нар, там, в царском дворце, вышел ангел в образе царя Аггея из своего затвора к царице –
и светел был его лик.
– Я всю думу мою передумал! Будет завтра у нас пир.
И велел кликать на утро со всех концов странных и убогих на царев пир.
И набралось нищеты полон царский двор.
Пришли и те странники, которым служил Аггей. И Аггей пришел с ними на царский двор.
И поил и кормил царь странников.
А когда кончилось угощенье и стали прощаться, всех отпустил царь и одного велел задержать – что суму носитъ, «мехоношу».
И остался Аггей и с ним ангел в образе царя Аггея.
– Я знаю тебя,– сказал ангел.
Аггей смотрел на него и было чудно ему видеть так близко себя самого – «свой царский образ».
– Ты царь Аггей! – сказал ангел,– вот тебе корона и твоя царская одежда, теперь ты царствуй! – и вдруг переменился.
И понял Аггей, что это – ангел Господен.
«Нет, ему не надо царской короны, ни царства: он до смерти будет
в жестоком мире среди беды и горя, стражда и алча со всем миром!»
И слыша голос человеческаго сердца, осенил его ангел – и с царской короной поднялся над землей.
А Аггей пошел из дворца на волю к своим странным братьям.
И когда проходил он по темным улицам к заставе, какия-то громилы, зарясь на его мешок, убили его. – Искали серебра и золота, и ничего не нашли! – И душа его ясна, как серебро, пройдя жестокий мир, поднялась над землей к Богу.
Венец
В Святой вечер шел Христос и с ним апостол Петр –
нищим странником шел Христос с верным апостолом по земле.
Огустевал морозный вечерний свет. Ночное зарево от печей и труб, как заря вечерняя, пожаром разливалась над белой – от берегового угля, нефти, кокса еще белее! – снежной Невой.
Шел Христос с апостолом Петром по изгудованному призывными гудками тракту.
* * *
И услышал Петр: из дому пение на улицу.
Приостановился –
там в окнах свечи поблескивали унывно, как пение.
И вот в унывное пробил быстрый ключ – вознеслась рождественская песнь:
Христос рождается –
Христос на земле!
Обернулся Петр: хотел Христа позвать войти вместе в дом –
а Христа и нет.
– Господи, где же Ты?
А Христос – вон уж где! –
мимо дома прошел Христос – слышал божественное пение, не слышать
не мог – и прошел.
Петр вдогон.
Христос рождается –
Христос на земле!
С песней нагнал Петр Христа.
И опять они шли, два странника, по земле.
* * *
По дороге им попался другой дом:
там шумно песня, и слышно – на голос подняли песню,
там смех и огоньки.
– Под такой большой праздник безстыжие пляшут!
И Петр ускорил шаги.
И было ему на горькую раздуму за весь народ:
«пропасть и беды пойдут, постигнет Божий гнев!»
И шел уныл и печален – жалкий слепой плач омрачал его душу.
Вдруг спохватился –
а Христа и нет.
– Господи, где же Ты?
а Христос – там!
«или входил Он в тот дом и вот вышел?»
Христос там – у того дома:
и в ночи свет – светит, как свет, венец на его голове.
Хотел Петр назад, но Христос сам шел к нему.
И воззвал Петр ко Христу:
– Я всюду пойду за Тобой, Господи! Открой мне: там Тебя величали, там Тебе молились, и Ты мимо прошел, а тут – забыли Твой праздник, песни поют, и Ты вошел к ним?
– О, Петр, мой верный апостол, те молениями меня молили и клятвами заклинали и свет мой осиял их сердце – я всегда с ними! А у этих – сердце их чисто и я вошел к ним в дом. И вот венец: сплетен из слов и песен – неувядаем, видеть всем.
* * *
В Святой вечер шел Христос и с ним апостол Петр.
И в ночи над белой Невой – над заревом от печей и труб сиял до небес
венец.
– пусть эта весть пройдет по всей земле! –
не из золота, не из жемчуга,
а от всякаго цвета красна и бела
и от ветвей Божия рая –
неувядаем венец
от слов и песен чистаго сердца.
Алексей Ремизов.
1926 г.
 | назад |
| вперед |  |
